Сафари для победителей - Каменистый Артем

Осекшись на полуслове, омр приподнялся на локтях, уставился на мальчика с огромным изумлением. Тот, поправив выбившуюся прядь неровно обрезанных волос, поинтересовался:

— Ну и чего вытаращился? Ложись — ты мне мешаешь заниматься ушибами и ссадинами.

Ххот, довольно оскалившись, подчинился просьбе мальчика, при этом загадочным голосом сообщив:

— Если мы из этой передряги выберемся, надо будет поискать хорошего лекаря.

— Да — врач тебе точно не помешает.

— Да нет: я уши хочу себе обрезать, и ослиные на их место пришить. Заслужил.

— Наконец-то сам понял, что дурак?

— Ага.

— Поздравляю.

— Спасибо. Это ж надо — ответ перед глазами всю дорогу был, а я его не замечал. Сумрак помог сейчас, и взгляд на профиль твой — знаменитый у тебя профиль, особенно в потемках — глаза ведь тяжело отвести при тусклом свете. Доводилось такой видать — в храмах у статуй и барельефов. Догадываешься, небось, о чем я. И в голове у меня сразу все сошлось. Вообще все.

— Ты это о чем?

— Я знаю кто ты.

— Уверен? — с иронией уточнил мальчик.

— Если хочешь — поклянусь святым навозом. Уж извини за грубость — мы, омры, народ прямолинейный. А я к тому же еще и солдат.

— Мне и не такие клятвы слышать приходилось. Рад, что узнал меня?

— Не то слово — просто дико счастлив и при этом очень оторопелый, что для меня необычно. Даже не знаю как себя теперь вести с тобой.

— А я знаю — прекрати дергать головой! Я попытаюсь вернуть на место кусок кожи, что прикладом снесло — он к волосам прилип. Ох и голова у тебя — другой бы пролом черепа заработал!

— Кому скажи — не поверят.

— Ты о своей прочной голове?

— Нет — я о том, что никто не поверит, когда буду рассказывать, кто мне морду обрабатывал грязной тряпкой и водой из лужи.

— Насчет рассказать — судя по шуму во дворе, там виселицу строят, или что похуже. И мне почему-то кажется, что это для нас готовят.

— Согласен. Тогда не трать время зря — расскажи давай, что это за место, а то я так и не узнаю. Уже устал просить о такой безделице.

— Мне казалось, что ты это и так знаешь. Мы в Номмусе.

— Проклятый город?

— Да.

— Это каким дураком надо быть, чтобы сюда притащиться! Да еще и меня притащили! И тебя! Человек, ступивший на землю Номмуса, становится проклятым!

— Да — ты прав. Сильнейшее проклятие. Если эти солдаты здесь уснут, то проснутся уже хранителями… а может чем и похуже… Хотя могут и спастись — если с огромной скоростью удалятся отсюда на запад или восток.

— Будет обидно, если они нас успеют повесить, а потом смоются. Кстати — танков я не заметил. Тебе на глаза не попадались?

— Нет — только лошади. И грузовик небольшой у леса стоял — его ремонтировали солдаты.

— Вот! Может вообще нет у них больше королевских драконов! Доконала Тропа или Малкус сумел броню им попортить! Солдат я тоже много не замечал — с полсотни на глаза попалось. Или нас сцапал передовой отряд южан, или у них было столько траурных неприятностей, что пережить их смогли не все. Склоняюсь к мысли, что как раз второе — тут и драгуны, и саперы, и стрелки, и артиллеристы вроде, и обозник с пропойной мордой мелькнул. Будь здесь тысячный отряд — не удивился бы такой разношерстности. Но в такой маленькой группке неправильно это — будто собрали всех, кто остался, в одну кучу.

— Нам-то какая разница? Нам что пятьдесят, что тысяча — результат один.

— Погоди — не хорони нас раньше времени. Эти однояйцевые недоумки не догадались нас связать: или веревку пожалели; или думают, что стены могут удержать омра.

Ххот, невзирая на протесты мальчика, устроил доскональный осмотр пола, стен и даже потолка. Особое внимание уделил заколоченному окну и закрытой двери. Затем вынес вердикт:

— Будь еще раз проклят этот Номмус и вся Венна вместе с ним! А особенно сильно проклинаю здешние лиственницы и ели — за семьдесят лет поганая древесина не отрухлявела. Будь у меня топор, и то бы не сразу выбрался. Эти унылые сифилитики, рожденные прокаженным горбуном через геморройную задницу, даже гвоздя нам не оставили, не говоря уже о серьезном инструменте — в карманах так пусто, будто в борделе переночевал! Можно, правда, дверь эту вышибить, только сдается мне, что не поможет — за ней двор, кишащий солдатами. Выгляни сам — тут щелочка есть.

— Да верю…

— Если до темноты нас не шлепнут, можно будет попытаться пробиться… Как ты думаешь — старик твой живой?