Возвращение короля - Толкиен Джон Рональд Руэл

— Хватит! По приказу Шефа вы должны без сопротивления следовать за нами. Мы вас отведем в Приречье и отдадим в руки шефовых громадин. Все, что захотите сказать, скажете на суде. А если не хотите долго сидеть в Длинных Подвалах, советую вообще не разговаривать.

Когда Фродо и его друзья разразились в ответ громким смехом, ширрифы опешили.

— Не болтай глупостей,— сказал Фродо.— Я поеду туда, куда хочу, и тогда, когда захочу. По стечению обстоятельств, сейчас я направляюсь в Торбу-на-Круче, где у меня есть дела, и если тебе так уж хочется идти с нами, присоединяйся, дело твое.

— Пусть так, господин Торбинс,— согласился старший ширриф,— но не забудьте, пожалуйста, что я вас арестовал.

— Этого я никогда не забуду,— сказал Фродо.— Может быть, впрочем, когда-нибудь прощу. А поскольку сегодня я никуда ехать дальше не собираюсь, отведи нас в трактир «На плоту», очень обяжешь.

— Этого, извините, не могу, господин Торбинс. Трактир закрыт. Тут на другом конце поселка есть только Дом ширрифов, туда можно, если со мной.

— Ладно, веди,— сказал Фродо.

Тем временем, Сэм, присматриваясь к ширрифам, обнаружил среди них давнего приятеля.

— Эй, Роб! Робин Мелкорой! Иди-ка сюда, поболтаем,— окликнул он.

Робин с опаской покосился на старшего ширрифа, который нахмурился, но возразить не посмел, и осторожно подошел к Сэму. Сэм соскочил с пони.

— Слушай, Робичек,— заговорил он.— Ты же вырос в Хоббиттауне и должен иметь мозги. Как вам не стыдно нападать на господина Фродо? И почему трактир закрыт?

— Все трактиры закрыты,— ответил Робин.— Шеф терпеть не может пива. С этого все и началось. Только я думаю, что его громадины все выпивают. Кроме того, Шеф не любит, чтобы народ ездил по стране, и сейчас если кому куда надо, приходится идти в Дом ширрифов, докладывать и объяснять, куда собрался и по какому делу.

— Постыдился бы участвовать в таких безобразиях,— сказал Сэм.— Я же помню, как ты всегда любил изучать трактиры изнутри, а не снаружи. Хоть на службе, хоть с друзьями ты ни разу не отказался от кружки доброго пива.

— Я бы и сейчас так делал, если бы можно было. Но не суди меня так строго, Сэмми. Что делать? Я поступил в ширрифы семь лет назад, ты же знаешь, тогда ничего такого не было. Я тогда как ширриф мог бывать в разных местах, первым слышал новости, знал, где пиво лучше. Это теперь стало по-другому.

— Ну, так брось это все, на кой тебе оставаться в ширрифах, займись чем-нибудь порядочным, — сказал Сэм.

— Это запрещено,— ответил Робин.

— Если я еще раз услышу от тебя это слово, рассержусь окончательно! — воскликнул Сэм.

— Честно говоря, я бы не обиделся, если бы ты рассердился,— ответил Робин, понижая голос.— А если бы мы все крепко рассердились, может, вместе что-нибудь бы сделали. Но пойми, Сэм, у Шефа есть свои громадины, он их всюду рассылает, а если кто-нибудь из нас, невысокликов, вспоминает про свои права, нас тащат в Длинные Подвалы. Самым первым посадили толстого Бургомистра Вилли Белонога, потом много других. Чем дальше, тем хуже. Узников теперь бьют.

— Зачем же ты им служишь?— зло спросил Сэм. — Кто тебя сейчас послал в Жабс?

— Никто. Мы здесь стоим, в Большом Доме Ширрифов. Я числюсь в Первом Отряде Восточного Удела. У нас теперь сотни ширрифов, а с этими новыми правилами нужно еще больше. Очень многие служат против воли, но находятся и такие, которым это нравится, любители совать нос в чужие дела и делать важный вид. Есть и похуже — доносчики, они все сообщают Шефу и его громадинам. Их, правда, мало.

— Ага! Значит, вот как вы о нас узнали?

— Конечно. Обычно нам не разрешают пользоваться Срочной Почтой, а им можно, они держат гонцов в разных местах. Один такой гонец прибежал ночью от Моста с «тайным донесением», другой понес это донесение дальше. А сегодня в полдень мы получили приказ вас арестовать и доставить в Длинные Подвалы, а сначала в Приречье. Очевидно, Шеф хочет с вами встретиться.

— Перехочет, когда господин Фродо с ним разберется,— сказал Сэм.

Дом Ширрифов в Жабсе оказался не лучше казармы у Брендидуимского Моста. Он был одноэтажным, но с такими же узкими окнами и построен из такого же некрасивого серого кирпича, уложенного кое-как. Внутри было сыро и хмуро, ужин подали на длинном столе, доски которого давно никто не скоблил. Впрочем, полусъедобная пища такому столу вполне соответствовала.