День револьвера - Уланов Андрей

— Козу? — непонимающе повторил Толстяк.

— «Скотина», это про кого было?

— Про Билли, само собой. Первая скотина здешней помойной ямы. А видел бы ты его подручных, — принялся разглагольствовать гобл, — один другого гаже. Отборнейшие ублюдки…

— Толстяк, — перебил я гобла, — ну-ка, напомни, при каких обстоятельствах мы с тобой встретились?

— Ы-ы-х, я ж не говорю, что пять минут назад спустился из вашего Рая, — ничуть не смутился гоблин. — Но до Билли Шарго с его сворой Кривоклыку было далеко…

В последнее я вполне был готов поверить. Как и в то, что нелестные речи о мистере Шарго — совсем не лучший способ мирно просуществовать в этом городишке хоть пару дней. Гоблин-то по жизни двинутый, а сейчас еще и на голову стукнутый, мне же лишние проблемы ни к чему — хватает и тех, что уже имеются.

— Толстяк.

— Чего?

— Мне тоже нужно немного твоего молчания.

* * *

В тюфяке не было клопов. Этот простой факт сразу поднял мое мнение о мистере Хавчике и его заведении на добрых пять пунктов. Ни клопов, ни блох, ни москитов — в комнате явно поработал хороший маг-диз… дизин… короче, здесь стояло хорошее заклятье от насекомых.

К сожалению, на гоблинов оно не действовало.

— Мне нужны свечи.

— Зачем?

Клянусь, я был уверен, что ни один из возможных ответов гоблина не заставит меня удивиться. Но я, в который уж раз, недооценил Толстяка.

— Для моего шедевра.

— Че-е-его?!

— По ночам ко мне обычно приходит муза, — пояснил гобл.

— Так, — начал я, — про девку никакого разговора не было.

Толстяк тяжело вздохнул.

— Муза это не девка, — сообщил он. — Вернее, девка, но бестелесная. Вдохновение дарит и все такое. Проще говоря, по ночам я люблю малевать.

Свались мне сейчас на голову стропило — и то навряд ли я был бы ошарашен сильнее.

— А?!

— Рисовать, картинки делать. Эй, ты только не говори, что в жизни картинок не видел.

— Видел, — кивнул я, — но готов спорить на, на… на всё, что у меня есть — ни одна из них не была нарисована гоблином!

— Знаешь, — после недолгого молчания сказал Толстяк. — Будь у тебя барахлишка на тыщу-другую, я бы тебя сейчас раздел.

Теперь уже наступила моя очередь молчать. Картина, значит… маслом… или там, гравюра… произведение искусства, проще говоря. И гоблин — зеленый, клыкастый, вонючий… впрочем, к запаху данного конкретного гобла я то ли уже привык, то ли что.

По отдельности гоблин и картина вполне существовали. Но вот совместить их моей голове не удавалось.

— Ты хочешь сказать, — пробормотал я, — что гоблины умеют рисовать?

— Умеют-умеют, — заверил меня Толстяк. — Не все, канечшна, — подумав, с явным оттенком превосходства добавил он, — но некоторые, наиболее выдающиеся представители нашего народа.

— Выдающиеся чем, пузом?

— Между прочим, — гобл обиженно выпятил губу, из-за чего стал выглядеть вдвое страшнее, — я потомственный художник. Моему дедуле даже Пещеру Славы доверили размалевать! Эх, — мечтательно закатив глаза, вздохнул Толстяк, — видел бы ты, как мастерски дедуля изобразил нашу победу над орками Сухой Долины. Придешь, бывало, в пещеру, глянешь — а рука уже к дубине так и тянется, врезать по их гадским рожам! А орнамент! Лучше дедули орнамент из черепов никто выложить не мог!

— Да, — с сарказмом произнес я, — верю, это был великий мастер.

— А то! Когда его бизон затоптал, на Прощальное Пиршество со всей округи сбегались — палец там выклянчить или хоть косточку пососать.

Мне уже рассказывали про гоблинское отношение к собственным покойникам. Но все-таки одно дело — когда слушаешь байки старого пьянчуги в станционном баре, и совсем другое — когда примерно те же бытовые подробности жизни гоблов излагает самый натуральный гоблин. А вокруг — городок на пару дюжин домишек и стена с парой сонных часовых, сразу за которой начинаются владения этих самых гоблинов, орков и прочей нелюди.

— Это была отличная история на ночь, Толстяк, — мрачно сказал я. — Лучше просто не бывает.

— История? — удивился гоблин. — Ты о чем?

— Про то, как жрали твоего деда.

— А-а… не, это не история. Вот когда Аагрых попался воинам Койена… мы как раз враждовали с ними…

— Толстяк!

— Я ж только начал…

Хоть я и новичок в Пограничье, но здешнюю первую заповедь уже успел кое-как затвердить — и поэтому далеко тянуться за револьвером не потребовалось.