Свобода уйти, свобода остаться - Иванова Вероника Евгеньевна

— Ничего хорошего бы не вышло.

— Откуда вам знать?

— Поверьте на слово, адмирал... Я понимаю вас и ваши действия, но скажите: неужели вы так ненавидите этот город, что едва не привели его к гибели?

Он поджал бескровные губы.

— Нет, dan Ра-Гро, я люблю Антрею. Но и ту женщину я тоже люблю. А ради любви можно сделать многое... Даже невозможное. Я попытался. Не получилось? Что ж, я приму поражение. А вот вы... Что бы вы смогли сделать ради любви?

Действительно, что? Все годы прошедшей жизни я не думал о своих обязанностях перед любимыми — и перед городом, и перед собственной супругой. Я защищал обеих в меру своего понимания защиты, заботился о них так, как мне казалось должным. Но разве хоть раз спросил, а в нужном ли направлении двигаюсь? Хоть раз задумался, приносят ли мои действия действительную пользу Антрее? Хоть раз попытался поговорить с Наис по душам, без шуток и гримас? Знаю ли я, в чём на самом деле нуждаются мои женщины?

— Я сделаю доклад Её Величеству, адмирал. Не могу не сделать. Но я не хочу допускать публичного разбирательства... Понимаете, о чём идёт речь?

Он понял и благодарно кивнул:

— Всё будет устроено должным образом.

— Ещё кое-что, адмирал. Та женщина, которая родит вашего наследника... Оставьте мне сведения о ней.

— Зачем? Вы собираетесь найти её и...

— Убить? Вовсе нет. Не хочу обнадёживать вас, но... У меня есть идея, как можно обеспечить пребывание в городе тем, кто способен заболеть безумием.

— О чём вы говорите?

— Мне кажется, есть средство, способное при постоянном приёме защитить разум человека от помешательства. Осталось только его получить.

Морщины на адмиральском лице мелко затряслись:

— Это означает, что мой сын...

— Сможет жить в Антрее, как ваш полноправный наследник.

Ра-Кими опустил голову, впервые за весь разговор, а когда снова поднял и посмотрел на меня, в светлых старческих глазах стояли слёзы:

— Вы обещаете?

— Если я прав в своих предположениях, всё получится.

— Страж Антреи никогда не ошибается.

Эти слова были произнесены тем же голосом, которым адмирал принимал парады: торжественным, звучным и полным надежды.

Я поклонился, коротко, по-военному: в конце концов, ношу ведь звание капитана и Морской стражи тоже, помимо всех прочих.

— Вы позволите мне сказать несколько слов племяннику наедине?

— Разумеется. Не буду вам мешать.

Я вышел из кабинета и закрыл за собой дверь. Дожидаться окончания беседы двух родственников прямо у них под носом показалось мне непристойным, потому место вынужденного времяпрепровождения было перенесено на двор форта, под пронзительные лучи весеннего солнышка.

Дагерт вернулся быстро, не прошло и десяти минут. Молодой человек выглядел опечаленным, но предельно собранным и серьёзным, а также настроенным на разговор. Догадываясь, о чём пойдёт речь, я поспешил заявить:

— Вы можете забрать прошение сегодня же.

— Dan Ра-Гро...

— Ввиду сложившихся обстоятельств не смею требовать от вас исполнения какой бы то ни было службы.

— Это означает, вы отказываете?

— Ну да.

Лицо Дагерта застыло маской отчаяния. Неужели я ошибся? Снова? Впрочем, пора привыкнуть к собственной дурости.

— Вы же всё равно собирались уйти, разве нет?

Отчаяние дополнилось удивлением:

— Почему вы так решили?

— После моей беседы с адмиралом трудно предполагать, что вы будете настаивать на прежнем. Поступки вашего дяди...

— Едва не привели к вашей гибели! Я не могу считать себя в полном праве отвечать за весь род, но... Если моя служба сможет хоть отчасти искупить вину адмирала перед вами, я буду подавать прошения до тех пор, пока вы их не примете!

О-хо-хо. Кажется, я влип. Надеялся отделаться от парня под предлогом дурных родственных связей последнего, а нарвался на обратное. Дагерт желает оплатить долг дядюшки? Похвально. Но почему опять за мой счёт? Хотя, телохранитель мне всё-таки нужен. Придётся...

— Смотрите!

Кто это крикнул? А, караульный офицер. И показывает куда-то наверх. На окно... адмиральского кабинета, в котором появляется что-то белое, на долгий вздох замирает, а потом... Летит вниз, на каменные плиты.

Только двое людей, находящихся во дворе, не бросились к разбившемуся адмиралу. Я и Дагерт. Но мы оба, не сговариваясь, вытянулись струной и прижали сжатые кулаки к бокам, слегка опуская подбородки. Отдавая последние почести воину, сражавшемуся и ушедшему непобеждённым.