Основатель - Бычкова Елена Александровна

Вьесчи крепко сжал кулак, чувствуя, как начинает покалывать пальцы сила, разбуженная телепатом-даханаваром. В воздухе запахло озоном.

А потом снова вспомнилась мертвая жертва, залитая кровью, но негоциант усилием воли прогнал видение.

– С тобой так не будет, – уверенно сказал он, глядя на Дину, присевшую на корточки возле круга.

– Не будет что? – спросила воспитанница, поднимая взгляд от золотых дорожек.

Рамон не ответил. Его все сильнее охватывало лихорадочное возбуждение.

Предвкушение…

– Сними все лишнее, ложись сюда и не бойся.

Девушка послушно разулась, стянула курточку, расстегнула длинные бусы из разноцветного стекла и бросила поверх одежды. Оставшись в тонкой кофточке и юбке, она, помедлив, осторожно опустилась на алтарь, поеживаясь от холода металла.

– Не бойся, – повторил Рамон.

Лицо Дины было спокойно, она смотрела на патрона с любопытством, полностью доверяя ему. А он подумал, была бы воспитанница так же невозмутима, если бы знала о десятках молодых людей, загубленных им в злобном отчаянии.

Негоциант вынул из кармана брюк перочинный нож, опустился на колени рядом с Диной, бережно взял ее левую руку, перевернул вверх запястьем и быстрым движением надрезал вену. Девушка вздрогнула от боли, инстинктивно дернулась, но Рамон держал ее крепко. Тяжелые красные капли закапали на золотую дорожку и, сливаясь друг с другом, побежали тонким живым ручейком. Быстро заполняя желобки, прорезанные в золоте, вычерчивали запутанный узор.

В глазах Дины мелькнул страх. Вместе с кровью из нее уходили и силы, но негоциант не собирался отпускать ее. С терпеливым вниманием естествоиспытателя он смотрел на девушку, замечал, как белеют ее губы и сереют щеки.

Наверное, на его лице отразилась тень прежнего безумия, с каким он пытался передать людям часть своей несуществующей силы, потому что девушка отчаянно рванулась, желая выбраться из алтаря. Вьесчи толкнул ее обратно и крепко прижал руку, из которой теперь лился непрерывный красный ручеек, к золотому основанию круга.

– Нет! – вскрикнула она, пытаясь освободиться. – Рамон, не надо!

Он почти не обратил внимания на то, что она назвала его по имени, хотя это было впервые.

Кадаверциан привыкли работать со смертью, едва ли не умирать сами в своих немыслимых магических действах, нахтцеррет равнодушно относились к убийству, вриколакос не знали страха перед физической гибелью, асиман ставили над ней эксперименты, фэриартос умели видеть в ней своеобразную красоту. Вьесчи не знали ничего из этого. Поэтому страх перед смертью ослепил ученицу негоцианта, и несколько минут перед тем, как потерять сознание, она отчаянно боролась за свою жизнь. А потом затихла, покорно вытянувшись на каменном ложе, окруженная тонким красным орнаментом, вытекшим из ее вен.

Рамон погладил Дину по спутанным русым волосам и закатал рукав своей рубашки. Теперь его кровь с растворенной в ней древней магией полилась на желтый металл, смешалась с кровью воспитанницы. Багровая жидкость, ставшая похожей на подвижную ртуть, быстро устремилась в обратную сторону – к руке девушки, и через порез стала втекать обратно, неся с собой новую силу.

Негоциант помнил свои эксперименты с магией других кланов. Все вьесчи, которым он пытался дать ее, погибали. Но сейчас все должно быть по-другому.

«В ней должна быть сила Лугата, хотя бы далекий отголосок, тень, эхо», – думал он. Чем быстрее пустели желобки, наполненные их смешанной кровью, тем ярче розовели губы Дины, чаще билась жилка на ее обнаженной шее, и сильнее бурлила в Рамоне прежняя сила…

В какой-то миг ему показалось, что ученица перестала дышать, но спустя мгновение она с хрипом вдохнула воздух и закашлялась. Резко села, с недоумением глядя, как последние красные капли впитываются в ее руку, и закрывается порез. Потом огляделась по сторонам, будто впервые видя зал, задержала взгляд широко распахнутых глаз на Рамоне, сидящем рядом.

– Как ты себя чувствуешь?

– Мне показалось, ты хочешь меня убить. – Она взглянула на запястье, на котором не осталось даже следа пореза, потерла кожу.

– Я и убил тебя, – усмехнулся Рамон.

Воспитанница нахмурилась. И сейчас же воздух вокруг ее головы задрожал, запахло озоном, послышался сухой треск электрического разряда, и девушка вскрикнула, обожженная собственной магией.

Негоциант рассмеялся, глядя на ее изумленное лицо, и сказал, не сдерживая торжества и удовлетворения: