Черные сны - Корнев Павел Николаевич

– Успокойся, – хлопнул я дверцей. – Илье передай, все нормально будет.

– Обязательно передам, – выразительно посмотрел на меня Конопатый, – можешь не сомневаться.

– Вот и замечательно, – кивнул я. – Вещички свои тогда тебе оставлю, чтоб с собой не таскать. Смотри, не потеряй. Кстати, не знаешь, чем меня вырубили вчера?

– «Шершнем» служебным без блокировки. – Контрразведчик залез в машину. – Думали, до сих пор пластом лежишь, вот и засуетились.

– Череп крепкий, – уже самому себе пробормотал я и, дождавшись, когда «Нива» скроется из виду, зашагал от общаги Патруля к соседнему дому.

«Шершнем», значит. Неудивительно, что до сих пор башка гудит, будто внутри в колокол ударили. И ухо вроде бы левое чуть хуже слышать стало. Но тем не менее – на ногах и в сознании. Как-то я за последнее время крепче стал, что ли. Пока сюда через щель между мирами протискивался, горел – не сгорел. Потом стреляли – не застрелили. Теперь вот вырубить должны были наглухо, а опять не получилось. В чем подвох, хотелось бы мне знать? Просто так в этом мире ничего не происходит и за все приходится платить. Не верится, что дело в банальном везении. А если так – совсем хреново. Удача – девка капризная и в любой момент может помахать ручкой и повернуться задом.

Железная дверь Денискина подъезда оказалась закрыта. На моей памяти такое, пожалуй, первый раз. Неужели дядя Вася окончательно в запой ушел? Или выгнали взашей? Блин, не вовремя-то как! И что делать? Время – начало шестого, самые ранние пташки на работу еще нескоро пойдут. А куковать здесь даже час – проще сразу застрелиться, чтобы потом обмороженные ноги ножовкой не отпиливали. Холодно сегодня на улице, холодно. И пусть это для местного климата скорее правило, чем исключение, все равно создается впечатление, будто в жизни черная полоса начинается. А у меня и происходившее до вчерашнего дня к светлой полосе с большой натяжкой отнести можно.

Немного потоптавшись перед подъездом, я спрятал «Вереск» под фуфайку, рассовал по карманам меховушки и долго лепил из рассыпчатого снега плотный шарик. Дыхнул на вконец озябшие пальцы, нашел взглядом окно на третьем этаже и запустил в него снежком. Постоял, дожидаясь реакции, и вновь зачерпнул пригоршню снега.

Заспанный Селин появился в окне после третьего удачного броска. Недоуменно посмотрел на меня, покрутил пальцем у виска и скрылся в темноте комнаты. Ну будем надеяться, признал.

– Тебе чего не спится, кишкомот? – выскочил Денис из подъезда минут через пятнадцать и, неожиданно обхватив, сжал меня изо всех своих вовсе не маленьких сил. – Лед! Бродяга!

– Полегче ты, ребра сломаешь, – освободился от его хватки я. – Ты, говорят, скоро папой станешь?

– Есть такое дело. – Поправив шарф, Селин поднял воротник дубленки и натянул на уши меховую шапку. – Поэтому извини – к себе не приглашаю. Жилищные условия, сам понимаешь, не те.

– Да ладно ты, перестань, – хлопнул я его по плечу. – Скажи, лучше, как живете-можете?

– Лучше всех и никто не завидует. Все путем, в общем, без резких телодвижений, – рассмеялся Денис. – Сам-то, поди, не скажешь, где пропадал?

– Да почему – не скажу? Скажу. Только это история долгая и печальная. На морозе ее слушать совсем уныло будет. Околеем.

– Слушай, давай тогда часиков в десять забьемся в «Ширли-Муры». Это кабак новый на Красном, сразу…

– Знаю, проходил мимо, – остановил его я. – Только у меня дела вечером, на сухую пообщаемся.

– Да я тоже в завязке пока, – сморщился Денис. – И личные моменты, и по работе…

– Значит, в десять, – задумался я. – Ладно. Тогда последний вопрос и побегу…

– Валяй.

– Давно с луковскими общался? Конкретно Рипус, Трофим и Кир интересуют.

– А что такое? – слегка наклонил набок голову Селин, прекрасно поняв, что вопрос носит вовсе не праздный характер. – Со всякими людьми приходилось общаться, со всякими…

– Да претензии к ним появились. Даже не к ним, а корешу их одному, – не отвел я взгляда. – Мне б найти его, но даже погоняла не знаю.

– Описать можешь? – попросил посерьезневший парень.

– Годков так под сорокет, мне по плечо, жилистый, – начал припоминать я. – На морду – худой, все кисти в партаках.

– Тюремных? – уточнил Селин.

– Вроде, – пожал плечами я.

– Из той швали, с которой Рипус в последнее время связался, похоже на Угря, – ненадолго задумавшись, предположил Денис.

– Что за крендель?