Томление - Сандему Маргит

Казалось, что Суннива была поражена откровенностью бабушки.

— Но мы никогда и не думали ни о чем! Мы просто хотим пожениться.

На миг Силье потеряла дар речи. Неужели она так плохо знала эту девушку?

— Даже речи не может быть об этом! — отрезала она и теперь была согласна с Тенгелем. — Иначе вам придется расстаться навсегда.

— О нет! — воскликнула Суннива порывисто.

— И все же вам придется расстаться, чтобы не случилось еще чего похуже.

— Нет, бабушка, будьте же добры ко мне. Вы не знаете, что такое любить другого!

Силье едва удержалась от очередного выпада. Ей хотелось сохранить серьезность, и она продолжала:

— Обещай мне только одно: вы никогда не переступите границы в вашем общении! Слышишь: никогда!

— Конечно же, бабушка, это пообещать несложно.

Вечером Силье пересказала Тенгелю разговор с Суннивой. Он поджал губы и насупился.

— Суннива сама не понимает, что она говорит. Я обязательно должен серьезно обсудить все с Таральдом.

— Пожалуйста, сделай это. Меня очень они тревожат, и сегодня я поняла, что не сумею уследить за ними. Тенгель, ты не думал о том, как повторяется история? Лив и Даг выросли вместе, как двоюродные брат и сестра. И они полюбили друг друга. Но для них все сложилось благополучно, потому что Даг из другого рода. И вот теперь в нашем доме выросли вместе Таральд и Суннива — настал их черед. Похоже в нашем доме благоприятное место для влюбленных!

— Возможно, но на этот раз дело не пойдет на лад. Я обязательно поговорю с Таральдом. И с Дагом тоже, — он должен сказать свое слово.

— Вот и прекрасно. А я возьму на себя Лив.

Ирья лежала в постели у себя дома, в Эйкебю, и пыталась заглушить рыдания. Она удерживала всхлипывания, стараясь не привлекать внимание домочадцев. Она все глотала и глотала слезы, чтобы не разбудить других, которые спали тут же, в широкой семейной постели.

Братья Ирьи лежали на другой кровати, а на третьей — родители с малышами. И в том же помещении располагались семейные пары с детьми в придачу. Все это были ее дядюшки и тетушки, а также старшие сестры и братья. Некоторые из этих пар занимались любовью, и Ирья старалась не прислушиваться к тому, что там происходит, ибо она терпеть не могла всех этих близких отношений. Но не слышать совсем было невозможно. И худшее было в том, что любовью продолжали заниматься и родители всего этого многочисленного семейства. Мать постоянно молилась о том, чтобы ее миновали новые дети, а отец в нетерпении обрывал ее.

Ирья продолжала всхлипывать. Обычно она старалась найти грехи прежде всего в себе самой, не осуждая других, но сегодня ее силы истощились. Все происходящее тяжелым грузом давило на сердце, и она обреченно думала о будущем.

Таральд…

Нет, ей не следует думать о нем, все равно это напрасно и непозволительно, и он никогда не будет с ней вместе. Он уже сделал свой выбор, а ее удел — заботиться о престарелых родителях и оставаться девственницей на всю жизнь. И это доброе деяние, она должна быть благодарна за посылаемую ей милость.

Но почему же ее чувства так бунтуют против назначенной ей судьбы? Перестанет ли когда-нибудь ее сердце сжиматься при мысли о будущем?

Впереди долгая жизнь…

Тенгель так и не успел поговорить с Таральдом, а женщины — между собой. Ибо произошло два важных события, одно за другим.

Юный граф Страленхельм и его супруга пожаловали в усадьбу, чтобы увезти с собой Сесилию.

Лив всхлипывала и утирала слезы, прощаясь с дочерью на ступеньках Гростенсхольма. Даг слабым голосом повторял свои бесчисленные наставления, а Шарлотту просто распирало от гордости. Подумать только — ее внучка будет на службе у короля! Разумеется, она будет ухаживать не за законными королевскими детьми, наследниками престола, но все же! Дети от Кирстен Мунк были все равно королевскими и признаны Его величеством. А также и всеми остальными. Это были две маленькие девочки, но возможно, и еще один мальчик… Шарлотта не была уверена в точности, так как один из детей умер.

Она не могла никак выпустить Сесилию из своих объятий. Слезы текли по ее лицу, но она улыбалась от счастья.

Да, это была поистине радость!

Но вот графская свита исчезла за поворотом, миновав церковь. Домочадцы продолжали махать Сесилии, пока кортеж и вовсе не скрылся из виду.