Ужасный день - Сандему Маргит

Линкс настороженно молчал, и Тенгель сам ответил на свой вопрос:

— Кали! Кали и ее поклонники. Меня всегда восхищала ее неутолимая кровожадность.

Линкс никак не ожидал увидеть выражение почти эротической преданности по отношению к женщине в глазах своего господина. Но скорее это не сама женщина, а ее вышеназванная кровожадность, зажгла желание в его господине. Кто она, кстати, такая? Линкс не особенно разбирался в культурах чужих народов.

— Да, — решительно произнес Тенгель Злой. — Кали с этим справится!

Они находились теперь среди камней и валунов. Камни лежали повсюду; одни медленно сползали по склону, другие вот-вот готовы были свалиться сверху или лежали на других камнях. Габриэл беспокойно оглянулся по сторонам. Местность эта была жуткой и пустынной. К тому же гора бросала на них тень, солнечный свет больше не воодушевлял их.

Халькатла, имевшая способность вращаться как среди людей, так и среди духов, сказала:

— Таргенору это место не нравится, здесь легко заблудиться. Собственно говоря, мы должны были здесь разделиться, но он просил передать, что они пройдут немного вперед, чтобы разведать местность. Они совсем рядом.

— А Марко? — спросил Ян. — Где он?

Халькатла засмеялась.

— Честно говоря, я и сама не знаю, — ответила она. — Он может стать невидимым также и для нас, духов, и это для того, чтобы быть уверенным в том, что сами-знаете-кто не обнаружил его. Таргенор хочет, чтобы Руне и я шли последними и в случае чего защищали вас.

— Наши помощники с нами? — немного испуганно произнес Габриэл. Все казалось ему теперь таким ненадежным.

— Да, Линде-Лу, Ульвхедин, Тенгель Добрый и Суль здесь. Они находятся рядом со своими подопечными, но не считают нужным показываться.

— Понятно, — кивнул Габриэл, успокоившись.

И они продолжали свой путь, увязая в снегу среди камней, на которые не падали прямые солнечные лучи. Они поддерживали друг друга на крутых откосах, рискуя свалиться в засыпанные снегом трещины. Обходя скалы и груды камней, они то и дело проклинали снег, делавший их поход намного труднее.

— Что это там такое? — сказал Габриэл, внезапно останавливаясь. Он совсем выбился из сил, увязнув по колено в снегу.

Остальные тоже остановились.

— Я вижу что-то, — тревожно проговорил мальчик. — Какого-то маленького человека. Возможно, их двое. Они там, среди камней.

— Ты уверен в этом? — спросил Натаниель.

— Да. Этот человек такой загорелый.

— Наверняка это какой-нибудь турист, — предположила Тува.

— Нет, нет, он босой! И одет не так, как мы. Он держал что-то в руке, по форме напоминающее шелковую косынку…

— Там еще один, — воскликнул Ян. — Рядом с ним. В руке у него маленький топорик.

Они с Натаниелем направились в ту сторону, но человек этот бесследно исчез. В буквальном смысле слова.

— Они не оставили никаких следов на снегу, — тихо произнесла Тува.

Халькатла и Руне замыкали шествие. Они не шли, а медленно тащились по следам впереди идущих, не задумываясь над тем, что замедляют таким образом движение.

— О, если бы я могла продолжать оставаться в живых… — вздохнула Халькатла, — …я бы постоянно испытывала страх, что вот сейчас… сейчас моя жизнь прекратится.

— Я понимаю тебя, — негромко произнес Руне. — Со мной обстоит дело иначе.

— И как же?

Он пожал плечами.

— Кто я? Живу ли я? Для чего я предназначен?

— Ты оставляешь после себя след на снегу. А я — нет.

— Значит, я в некотором смысле живое существо. Но я бессмертен. И мне нет места среди людей.

— Это так.

Халькатла невольно взяла его за руку. Рука его была твердой, как дерево, и холодной. Но она продолжала держать его ладонь в своей.

Руне задумчиво произнес:

— У тебя был такой большой шрам?..

— Тот, что на груди? Ты увидел его, когда я пыталась соблазнить тебя в Оппдале и пережила самый большой позор в своей жизни?

— Ты не должна так думать, — мягко произнес он. — Да, это тогда я увидел его. Это произошло в тот раз, когда…

— Да, когда они проткнули меня насквозь. Тебе известно, что у Тувы как раз на этом месте есть родинка? Она очень заметная и имеет ту же самую форму, что и мой шрам.

— Этого можно было ожидать. Раны прошлого существования очень часто проявляются в виде особых родимых пятен в новой жизни человека.