Свой замок - Князев Милослав

Вот и первая задача: выяснить этот аспект современного мира. Решила для начала последовать за человеком и эльфийками на безопасном расстоянии, а там видно будет. Тем более что пока мне все равно, куда идти.

Обсуждать склеп с так хорошо сохранившейся рыжей эльфийкой ушастые не пожелали. Даже, чтоб уйти от почему-то оказавшейся неприятной для них темы, изобразили, что ревнуют. Неумело, между прочим, изобразили. Каким бы бабником они меня ни считали, но ревновать к покойнице – явный перебор. Так им и сказал. Попытались не поверить, но тоже неубедительно.

После моего падения в склеп шли несколько дней, пока на горизонте не показался довольно серьезный лес. По сравнению с теми редкими рощицами, что тут иногда попадались, самый настоящий. У меня несколько раз возникало ощущение, будто за нами кто-то наблюдает, но ушастые были уверены, что это только кажется. В конце концов, они маги, им виднее.

К опушке подошли ближе к вечеру, чтоб в случае чего иметь возможность переночевать или под деревьями, или еще в степи, смотря по обстановке. Это был довольно странный лес, нездоровый, во всяком случае, точно не цветущий. Хотя в последнем как раз ничего странного и нет, в этих местах найденный нами оазис – исключение. Судя по виду обеих ушастых, не только я один заметил какую-то необъяснимую странность. Этот самый вид у эльфиек был пришибленный, что ли?

Деревья, насколько мы могли разглядеть, были исключительно старые, без намека на молодую поросль. Но и эти не создавали впечатления нерушимой стены. И листьев на ветках имелось не особо много, уж точно далеко не полный комплект, да и сами листья какие-то увядшие или уставшие. И вообще…

– Что приуныли, ушастые? – спросил я у жен.

– Это эльфийская роща, – чуть ли не шепотом ответила Эль.

– И что? Как будто эльфийских лесов мы никогда не видели. Обойдем, и все.

– Она мертвая!

– Многие леса со временем засыхают, а этот вроде как еще не совсем, – сказал я, пожимая плечами.

– Эльфийские – никогда! – заявила Лара. – Уничтожить еще можно, но от времени точно не умрет!

Эль ее полностью в этом поддержала.

– Ну а от нечисти, плохой магии или еще чего-нибудь в этом роде?

– Тоже. То, что не смогло убить сразу, – уже нестрашно.

– А это тогда что? – задал я резонный вопрос, указывая на стоящие перед нами деревья. – И, кстати, какая она, светлая или темная?

– Непонятно, – ответила светлая.

– И это тоже странно, – добавила темная.

– Как это так? Тут у меня две разноцветные эльфийки, и ни одна не может определить, какая это была, и все еще есть, роща?!

– Главное и иной раз единственное отличие эльфийских лесов – Древо Жизни и его магия, – начала тоном лектора просвещать меня Эль.

– А тут этой магии нет! Совсем! – добавила Лара.

– Не нужно так нервничать, – попытался успокоить я своих эльфиек. – Давайте просто сходим к Древу Жизни и на месте все выясним.

Так и сделали. Шли по широкой лесной дороге, которая за тысячи лет так и не заросла. Про примерный срок меня ушастые просветили, по каким-то только им понятным признакам. Животных, птиц и даже насекомых нам по дороге тоже не попалось, хотя роща эта была совсем не маленькой – на то, чтобы добраться до центральной части, нам понадобилось два дня.

Мертвый эльфийский лес. Никогда о таком не слышала. Выжженные драконами или вражескими армиями во время Великих Войн были. Но именно выжженные и уничтоженные, а этот стоял почти как живой, даже листья на деревьях были. Эледриэль тоже ни о чем подобном никогда не слышала. И полное отсутствие магической силы – также невероятная вещь. Даже в неэльфийском лесу хоть какая-то всегда имеется, а тут вообще ничего.

Когда Ва’Дим предложил зайти и посмотреть, чей это лес, мы не сразу решились. А ведь нам со светлой не просто любопытно, что там произошло и почему, нам это необходимо знать. Но все равно было как-то жутковато заходить под кроны этих мертвых деревьев.

– Эльфийки и боятся леса?! Не ожидал! – произнес человек, глядя на нас с Эледриэль, топчущихся на месте. – Сказать кому, не поверят!

И что ему было ответить? Это не страх, а что-то другое, мне самой непонятное.

– Или думаете, что там, в лесу, драконы прячутся? – продолжил муж. – Так сами же хвастались, что как раз в лесу сумеете от любого дракона сбежать.

– Драконы в лесах не живут! – заявила светлая.

– Тем более.

Так мы и вошли в этот неизвестный эльфийский лес. Он оказался большим и совершенно безжизненным. На охоту тут можно было не рассчитывать. Хорошо хоть, перед этим мне удалось подстрелить в степи довольно крупную антилопу. Иначе пришлось бы уходить, чтоб не умереть с голоду, так ничего и не узнав, а теперь у нас имелись запасы.

Дворец местного лорда и прочие постройки были вроде как и целыми, но совершенно пустыми. Совсем ничего, как будто хозяева, покидая лес, забрали с собой все, даже барельефы со стен. Прошли к центральной поляне с Древом Жизни. Никогда не думала, что увижу высохшее Древо. Ни магии, ни листьев, ни желудей, вообще ничего, только сухие ветви.

– Ну как? – спросил Ва’Дим. – Светлое или темное?

Мы с Эледриэль только плечами пожать и могли, так как определить невозможно.

– Ничего вы не умеете, ушастые. Учитесь, как надо!

Человек вытащил оба желудя, уже привязанных к концам одной веревочки, повесил ее на палец посередине длины и приблизил двойной маятник ко мне. Тот желудь, что имел едва заметный бронзовый отлив, явно качнулся в мою сторону. Потом повторил эксперимент со светлой, в ее сторону отклонился золотистый желудь. Нам с Эледриэль было очень интересно – ни я, ни она даже не подозревали, что желуди Древа Жизни обладают такими свойствами. Да и откуда нам знать? Эльфы их никогда не рвут, а сами они не падают. Затем Ва’Дим поднес свой эльфодетектор, как он его назвал, к стволу засохшего Древа. Мы с Эледриэль замерли в ожидании.

К стволу отклонились оба желудя!

– Ничего у тебя не получилось, – заявила светлая, – это Древо Жизни полностью лишено магии, поэтому на него и отреагировали оба желудя одинаково.

– Все получилось, – ответил Ва’Дим. – Отрицательный результат – тоже результат, просто ты не поняла его значения.

– Ну и какой же, по-твоему, это был результат? – спросила уже я.

– Раз это Древо оба желудя признали своим, значит, оно не светлое и не темное, а общее, от которого произошли и те и другие.

Мы со светлой аж дара речи на какое-то время лишились от такой ереси.