Дороги смертников - Каменистый Артем

Обидно.

Покрутившись вокруг, он обнаружил еще несколько подобных ям и одну длинную канаву. На вид раскопки проводились хаотично, но Тим не обольщался. Раз уж клингеры сумели сюда добраться, то это не безмозглые бродяги – свое дело эти люди знают. Они высадились на берегу залива или пришли со стороны материка, покопались там, где следует покопаться, забрали все ценное и удалились. Тиму после них ловить здесь нечего.

Интересно, когда? По виду ямы очень старые. Наверное, полвека прошло, а может, и больше. Жаль, что клингеры не повременили с раскопками. Было бы удачно прибиться к их шайке. Хотя, возможно, и не слишком умная мысль: зачем им подозрительный бродяга? Прирезали бы и прикопали в одной из ям, чтобы не пустовала.

Присев перед холмиком вывороченной земли, Тим не увидел ничего интересного – камни, песок, пятна глины. Не видно даже черепков от керамики или каких-нибудь бесполезных стекляшек. Мертвая земля…

Краем глаза заметив подозрительную несообразность, Тим обернулся. Из-под нависшего каменного блока на него мрачновато таращился треснувший череп. Сомнительно, что этой голове тысячи лет – кость еще достаточно крепкая. Голова клингера? Скорее всего… Сам умер или «верные» товарищи помогли? Об этом череп не расскажет…

Тиму вдруг перехотелось заниматься клингерством. Неприятное место. Даже ветер среди камней задувает как-то зловеще, и свинцовые тучи опустились пониже, будто грозят раздавить. Зря он сюда пришел.

Встав, направился вниз, к берегу. Напоследок хлебнет солоноватой холодной воды – и поспешит назад. До темноты доберется до своего лагеря, разведет костер, сытно поужинает.

Внизу, на каменном пляже, он впервые увидел Апа.

* * *

Первоначально Тим, конечно, не знал, что перед ним Ап. Он вообще не сразу понял, что это такое. Хотя даже издалека Ап слишком уж отличался от всех остальных элементов ландшафта и приковывал к себе пристальное внимание. Тима он насторожил – необычного стоит опасаться. Здесь, на земле Атайского Рога, слова «странное» и «опасное» обычно взаимозаменяемы.

Тим потратил немало времени, издалека осматривая подозрительный предмет, но так и не понял, что же перед ним такое. Неровный столб с кучей неприглядных отростков – будто дерево корнями вверх воткнули в каменный пляж. Ледяное дерево. Хотя какой тут, к проклятым богам, лед? Здесь, конечно, не знойная Хабрия, но на берегах залива льдин не было. Течение их сюда не заносит, а если и заносит, исчезают они быстро. Нет, не лед это…

А что? Да мало ли что могли оставить после себя Древние. Вон, весь склон над берегом изрыт клингерами. Возможно, выкопали эту штуку и смеха ради оставили у моря, чтобы озадачивать глупых ротозеев вроде Тима. Раз искатели сокровищ работали рядом с нею, очевидно, она неопасна.

Утешая себя такими сомнительными рассуждениями, Тим осторожно приблизился к Апу. Сквозь мутную синеву «льда» разглядел внутри нечто непонятное. Обойдя находку со всех сторон, попытался определить, что же там просвечивает, но понял это, лишь отойдя на пару шагов, сложив при этом из кусочков картины цельное изображение.

Джон Хиггинс, оператор злополучной установки, закинувшей экипаж на земли Эгоны, время от времени скупал у купцов с побережья вино, после чего собственноручно перегонял его и выдерживал в пузатом бочонке. Полученный напиток он охранял от хронических посягательств Егора, но не постоянно – иногда сам устраивал серьезную дегустацию, приглашая всех выживших членов экипажа. Тиму нравилось за ними наблюдать в такие моменты – мужчины с неба превращались в шаловливых детей. Сам Хиггинс, правда, не слишком веселел, а иной раз мрачнел еще больше (хотя куда уж больше-то). Иногда при этом хитрыми маневрами к пьянке присоединялся шаман Тейко. Едкий старикашка не слишком любил пришельцев (мягко говоря), но вот бренди Хиггинса уважал искренне.

Иногда дело заканчивалось тем, что Хиггинс уединялся от товарищей и продолжал пьянствовать на пару с шаманом. Их совместные возлияния проходили по одному и тому же примитивному сценарию. Тейко рано или поздно заводил разговор о духах, магии, разнообразии божеств и их проявлений – и склонял оператора к совершению первых шагов на пути постижения высшей истины. Хиггинс (к тому моменту уже хорошенький) обычно доставал толстую книжку и, путая языки, начинал приобщать шамана к библейскому учению. Тейко плевался и шипел, но лакать дармовую выпивку не прекращал и открыто спорить с книгой не решался, так как уважал ее древность.