Принц драконов - Роун Мелани

Кое-кто посмотрел на Чейна; другие обратили взоры на совсем юного Мааркена. Рохан поразился: неужели они так слепы? Похоже, даже Андраде ни о чем не догадывалась. Краем глаза принц видел рыжую голову тетки. Леди Крепости Богини выпрямилась и подалась вперед, не удостаивая взглядом ту, которая скромно сложила руки на коленях и молча ждала слов принца.

— Мы назначаем регентом Марки ее высочество принцессу Пандсалу — фарадима, награжденного тремя кольцами. Тут началось столпотворение. Пандсала поднялась со своего места посреди дружно ахнувшего зала и с достоинством подошла к высокому столу. Почти все ее сестры чуть не упали в обморок от изумления; лишь Киле побелела от ярости, а Чиана вскочила и выбежала из Большого зала.

Суматоха понемногу улеглась. Хрупкая, одетая в простое шелковое коричневое платье, Пандсала спокойно стояла перед Роханом. Сьонед вручила ей кольцо с двумя камнями: топазом Пустыни и аметистом, вынутым из рукояти меча Ролстры. В один прекрасный день это кольцо, символизировавшее власть над двумя государствами, наденет Поль. Рохан сжал ладонями ее сложенные кисти, а Сьонед положила на них свои пальцы.

Пандсала подняла глаза, смущенно улыбнулась и пробормотала:

— Я помогла Андраде бежать из Крепости Богини, шпионила за собственным отцом, предупреждала вас о его планах, расчленяла его силы и вместе с вами поддерживала купол из звездного света. Я рисковала всем. Однако каждый из нас знает, что вы по-прежнему не доверяете мне.

— Мы понимаем тебя, Пандсала, — так же тихо ответила Сьонед, а Рохан подумал: «Мы понимаем твою ненависть к отцу и сестре. Но ты никогда не узнаешь тайну происхождения Поля. Никогда». — Я прикоснулась к твоим цветам. Ты фарадам.

— И этого достаточно для доверия? — яростно прошипела Андраде.

— Думаю, вполне достаточно, миледи. — Пандсала бестрепетно встретила ее взгляд. — Кровью «Гонца Солнца», доставшейся мне от моей матери, принцессы Лалланте, моими кольцами фарадима, моей верой и моей жизнью клянусь хранить и поддерживать безопасность и благоденствие Марки до тех пор, пока эти обязанности не примет на себя принц Поль.

На этот раз тон Андраде был хлестким, как плеть, холодным и грозным, словно обнаженный стальной клинок.

— А я клянусь кольцами, которые дала тебе: если ты нарушишь эту клятву, я применю свое искусство леди Крепости Богини и заставлю тебя потеряться в тени!

— Таков наш выбор, леди Андраде, — предостерег тетку Рохан и шепнул ей на ухо:

— Примирись с этой мыслью, если не хочешь примириться с самой Пандсалой… Андраде сделала вид, что ничего не слышала.

—  — Запомни это! — сказала она, обращаясь к Пандсале; голос ее больше напоминал львиный рык.

Принцесса двинулась к дальнему концу высокого стола и остановилась рядом с потрясенным Уривалем. Слуга принес ей кресло и последнюю из предназначавшихся принцам золотых чаш. Вино разливали в мертвой тишине.

Именно принц Ллейн первым поднял свою чащу и тоном, подходящим для посвящения в рыцари, провозгласил:

— За здоровье принцессы-регента Пандсалы!

Тост поддержали несколько голосов, и все принцы выпили. Дело было сделано.

Рохан отнял у Сьонед ее маленький кубок, сделал глоток и вновь вернул кубок жене. Тут он заметил, что рука у него слегка дрожит, и только теперь понял, что ужасно устал. Больше всего на свете ему хотелось выгнать всех из замка, уйти в свои покои с женой и сыном и не выходить оттуда до тех пор, пока ему снова не захочется видеть посторонних. Но оставалось еще одно испытание, на этот раз последнее, и он боролся с желанием поторопить Андраде.

Наконец она встала из-за высокого стола и вышла на середину Большого зала. За нею двинулся Уриваль, а следом за ними, взявшиеся за руки Рохан и Сьонед. Принц чувствовал, как в его тело вливалась сила Огня фарадима, придавая ему стойкость, требовавшуюся для предстоящего ритуала. Ритуал этот надлежало свершить женщине, которая привела его сюда и теперь холодно смотрела на него, не в силах простить племяннику то, что он сделал.

Все встали и напряглись в ожидании. Леда воздела руки, рукава ее соскользнули вниз, открыв кольца и браслеты, сверкавшие серебром, золотом и драгоценными камнями. Уриваль стоял с ней рядом, держа гладкий золотой сосуд, наполненный водой. Рохан и Сьонед встали к ней лицом, обернувшись спиной к раскрытым окнам, вкоторые врывался бледный и холодный лунный свет.

— Вы признаете их верховным принцем и верховной принцессой? — вопросила Андраде.