Месть валькирий - Емец Дмитрий

Метнула в полную силу, не сдерживаясь, разве что помимо воли взяв чуть выше цели. Хотя никакой цели там уже и не было. Ведьма скрылась прежде, чем дрот отделился от Иркиной руки. Бочки еще картинно осыпались, а Ирка уже метнулась к недостроенному дому, подпрыгнула и, животом перевалившись через подоконник, оказалась внутри. Дрот она пока не отзывала, зная, что создание мрака им все равно не воспользуется. Зато вполне может на возврате прицепить к промахнувшемуся дроту боевое заклинание.

Из белого четырехугольника, который еще только пытался стать комнатой, Ирка выскочила в следующий, откуда нашла проход на лестницу. Шахта лифта смотрела беззубым провалом, однако кабели уже свешивались вниз.

Проскочив несколько этажей, Ирка нырнула в первый же проем, не знавший еще рассудочного диктата двери, и там, во второй по счету комнате, прижавшись спиной к стене, перевела дыхание. Здесь, на высоте четырех или пяти этажей, их силы как бы уравнялись, однако требовалось подняться выше, чтобы обрести хоть какое-то преимущество.

«Замкнутые помещения... Двадцать этажей... куча квартир... Искать тут кого-либо можно до бесконечности. Как же она вывернется?» – подумала Ирка.

Заставив себя расслабиться, она села на холодную плиту, закрыла глаза и сосредоточилась, расширяя зрение. Во мгле смутно белели стены с провалом пустого окна. Еще одно усилие – и стены начали расплываться. Тепло. Приятное головокружение. А вот и он – долгожданный зуд в шишках лба, как некогда в детстве, когда они с Бабаней играли в бодливого барана. «Баран бодливый – баран счастливый», – говорила Бабаня.

Мягкий толчок – и Ирка провалилась в ментальное пространство, точно в тумане нашаривая в нем ведьму. Бесполезно. Своего тщательно экранированного врага она так и не увидела, зато внезапно узрела круглый переливающийся шар с четырьмя живыми зрачками, обитающий в утолщении браслета на худой темной руке. Летающий глаз!

Жесткие границы дома уступили, стали податливыми – и Ирка ощутила упругое скольжение летающего глаза. Росчерком золотистой молнии он завершил обзор второго этажа и теперь несся к лестнице. Ничто не могло укрыться от четырех его зрачков, некогда принадлежавших лучшим шпионам Средневековья, которым потому только и дарована была хрупкая иллюзия посмертного существования в Нижнем Мире. Едва глаз увидит валькирию, как ведьма немедленно применит парализующую магию, и тело Ирки застынет в беспомощном ожидании смерти.

Надо было бежать, подняться так высоко, чтобы магия ведьмы ослабела и глаз вернулся бы к хозяйке. Понимая, что на человеческих ногах невозможно оторваться от стремительного преследователя, Ирка стала превращаться в волчицу. Десять мучительных секунд – именно столько времени это теперь занимало. Кожу точно вывернули наизнанку и быстро, ловко натянули внутренней стороной – таковым, во всяком случае, было ощущение. Холодок пробежал по телу, покрывшемуся серебристой шерстью. Цветовая палитра зрения упростилась. Зато слух стал чутким, а обоняние – острым. Назойливые строительные запахи безжалостно царапали нос и глотку. Они были так невыносимы для волка, что хотелось выть и бежать прочь, чтобы оказаться как можно дальше от неприятно пахнущего дома, вздыбленного в монументальном экстазе.

Ирка осела за задние лапы, тревожно принюхиваясь, всматриваясь, вслушиваясь. Глаз был где-то близко. Скользил, нырял в щели. За глазом угадывался вкрадчивый интерес притаившейся ведьмы, свившей для Ирки тугую петлю магии. А тут еще Ирка с тревогой почувствовала, что горизонт ее сознания стал тревожно сужаться. Округлые края его обрубались, съеживались, сжимаясь до необходимого волчьего минимума. Точка перехода, когда телесный мир назойливо вторгается в ментальный, пытаясь ограничить его своими потребностями.

Ирке захотелось сразу нескольких вещей: гниловатой листвы, так хорошо впитывающей и оберегающей запахи, азартных толчков горячей крови в жилах и, наконец, упитанного зайца в тот сладкий миг, когда, настигая, сшибаешь его с ног лапой и потом только смыкаешь зубы. Все вместе это означало, что несмирившаяся белая волчица пытается захватить власть. Голод и ночь пробудили ее волю. Главное теперь было в обретении контроля над сознанием зверя. Не отдать волчице власть, сохранить разум. Мгновенным и мощным напряжением воли Ирка попыталась атаковать. Бесполезно. Все, что ей удалось, – это заставить заднюю лапу вздрогнуть. На этом успехи закончились. Волчица спокойно повернула морду и стала выкусывать колтун шерсти на боку, смутно подозревая там блох.

«А ну, перестань! Ты что, не понимаешь: убьют не только меня! Убьют нас двоих!» – мысленно крикнула Ирка волчице. Той было все равно. В лесу убивают всегда. Иногда, правда, убиваешь ты. Все зависит от того, кому больше хочется есть.

«Уступи!» – крикнула Ирка и вновь усилием воли попыталась изгнать сознание волчицы. Теперь она жалела, что поддалась искушению и стала зверем в самый неподходящий момент. Если уж так не терпелось – обернулась бы лебедем и, покинув дом через окно, нашла бы спасение в полете.

Волчица равнодушно зевнула коричневой пастью, и это было ее ответом.

Летающий глаз появился внезапно. Ирка успела уловить лишь серебристую молнию, стремительно перечеркнувшую ночную мглу комнаты. «Конец!» – подумала она малодушно, успев передать волчице свой страх.

В следующую секунду волчица бросилась на стену и, толкнув ее мордой и плечом, прошла насквозь. Ирка не ощутила боли, лишь чавкающий звук разомкнувшейся и сразу сомкнувшейся материи. Оказавшись в соседнем квартирном блоке, волчица не стала отсиживаться. Ринувшись наружу через дверь, она прыгнула, мгновенно, без подготовки атаковав только что появившийся из соседнего бетонного четырехугольника глаз. Лапы скользнули по полу, но это не помешало точности. Четыре зрачка летающего глаза не успели даже расшириться от ужаса. Зубы сомкнулись. Что-то, лопнув, колко обожгло пасть. Вытянув шею, волчица откашляла мелкие, словно хрустальные осколки. Четыре мертвых зрачка темными монетами застыли на полу.

Где-то там, внизу, у вжавшейся в грязь между плитами ведьмы, лопнул и растекся по руке раскаленным металлом браслет. Из тесного колодца двора донесся крик, полный ненависти. Ирка ощутила благодарность к зверю. Теперь она знала, что волчица умеет сражаться куда лучше, чем она, Ирка, сумела бы сделать, находясь в волчьем теле. К тому же волчица способна проходить сквозь стены, о чем сама валькирия может пока только мечтать. Возможно, что и тихоня-лебедь, легко уступающий Ирке власть, не так уж прост. Кто знает, какую силу таят его упругие крылья и гибкая шея?

Волчица, озираясь, шла по темному этажу, ощущая себя неуютно в этом каменном царстве, где не имелось ни травы, ни неба, а запахи были такими мертвыми и резкими. Ирка больше не пыталась отнять у хозяйки чащи власть над телом. Она сообразила уже, что сразу, в лоб, сделать это не удастся. Да и стоит ли? Ломать волчью волю – не лучший путь. Теперь она направляла волчицу короткими, рваными командами, похожими на веление инстинкта, командами, которые волчица, мыслящая сугубо конкретно, принимала за продукт собственного разума. Оказалось, что быть одновременно волком и человеком не так уж и сложно. Главное – четко разграничивать желания и эмоции на свои и волчьи, це давая захлестнуть себя буре чужих чувств.