Дочь палача - Сандему Маргит

Андреас приходил почти каждый день, но Хильда не смела питать какие-либо надежды. Она трепетала от страха, что кто-то заметит ее чувство и не верила, что можно снизойти до нее. Но что означали его частые посещения? Габриэлла шутила и многозначительно болтала с ним о вещах весьма пикантных, а он возбужденно хохотал, краснея при этом.

Однажды он подошел в доме к Хильде и негромко произнес:

— Церковный служка распускает в деревне слухи о том, что в амбаре за тобой охотился оборотень.

Он сказал это так прямолинейно, что она растерялась. Все время, пока жила в Элистранде, она старалась вытравить из себя это воспоминание.

Хильда посмотрела ему в глаза — он стоял так близко, что ей чуть не стало дурно.

— Я не знаю, что это было, господин Андреас. Но я подобрала клок шерсти, застрявший на стене хлева. Принести?

— Конечно! И поскорее!

Она со всех ног бросилась в свою комнату. Только бы не заставить его ждать! А то он еще уйдет!

Когда она вернулась, он разговаривал с Эли. Как приветлив он был со всеми! Хильда протянула ему кусок серого, жесткого меха.

— Калеб! — крикнул он.

Мужчины подошли к окну, чтобы получше рассмотреть мех. Эли и Хильда стояли рядом. Эли бросала на нее лучистые взгляды, словно обе были заговорщицами. Откуда было знать Эли, что Хильда влюблена в Андреаса? По ее замкнутому виду этого нельзя было понять. Нет, Эли об этом не догадывалась!

— Я слышал, что Габриэлла очень довольна тобой, Хильда, — сказал Андреас с улыбкой. — Ты принесла им колоссальное облегчение!

— Спасибо, — поклонилась она. — Но что же…

— И мне, и Эли тоже, — добавил Калеб. — Ты нашла подход к детям.

— А ты ведь сначала боялась их, не так ли? — спросил Андреас.

— Да, пока не увидела их. У меня не было никакого опыта общения с детьми. Но эти дети славные.

— Это настоящие маленькие бестии, если говорить честно, — признался Калеб. — Но, как мне кажется, в них начинают появляться человеческие черты. Когда они только прибыли сюда, они считали всех взрослых своими врагами, считали, что человек должен воровать и обманывать, чтобы как-то прожить. У маленького Йонаса был при себе нож, которым он пытался колоть каждого, кто перечил ему.

— Неужели так было? — изумленно спросила Хильда. — В таком случае, вы проделали огромную работу.

— Мы тоже так думаем. А после твоего прихода они стали почти ангелами. Впрочем, надо признать, ангелами с рожками.

Хильда разрумянилась от радости. С Габриэллой она общалась мало, маркграфиня занималась духовным воспитанием детей. Но Хильде очень нравилась эта стройная, худощавая дама с прекрасным лицом и нежными руками. Калеб же взял на себя ведение хозяйства и детьми не занимался — просто они видели в нем отца, у которого можно попросить при случае покататься на лошади.

— Ну, мне пора уходить, — сказал Андреас. — Отец сердится на меня из-за того, что уделяю слишком много времени четырем умершим женщинам.

Хильда почувствовала укор совести: она сама мало думала об умершем. Но в последнее время в жизни ее произошло столько событий, что мозг ее не мог переварить все сразу.

— И что… что-нибудь прояснилось? — запинаясь, произнесла она. — Вы узнали, кто это?

— Нет. Вариант с Лизой Густава оказался слишком тупиковым. Она прислала письмо, в котором сообщает, что работает в Эстфольде.

— Значит, они так и остались неопознанными?

— Да. И этот суеверный судья испортил все дело, распорядившись сжечь их.

Ему не терпелось поскорее уйти, и она не смела задерживать его. С грустью смотрела она, как он уезжает из Элистранда.

Однако о клочке шкуры они ничего не говорили. Она заметила, что они избегают разговора об этом, постоянно говоря о других вещах.

Значит, это был волчий мех!

Она-то надеялась, что этот мех — козий. Хотя как мог зайти туда козел? И козий мех более пушистый.

Ее охватил страх, если бы могильщик не подошел вовремя… Что стало бы тогда с Хильдой дочерью Юля?

Маттиас Мейден забегал каждый день, чтобы взглянуть на детей, и всегда находил пару ласковых слов для Хильды. Она сполна оценила его дружелюбие, и всякий раз, поговорив с ним, испытывала радость и умиротворение. Этот доктор был действительно прекрасным человеком. Странно, что он все еще не женат!