Ночные маски - Сальваторе Роберт

Минотавр издал торжествующий рык и ринулся в новую атаку. Кэддерли поднял свой дорожный посох, пытаясь таким образом защититься, хотя и не думая, что в этом Девятом Аду слабое оружие сможет остановить устрашающего зверя. Минотавр тем более так не думал, несясь прямо навстречу преграде. Кэддерли держал посох изо всех сил, но обвитая кожей палка разлетелась в щепки, встретившись с твердокаменной грудью чудовища.

Минотавр ударил копытом, а затем угрожающе нагнул рогатую голову, прижав Кэддерли к камням. Молодой человек высвободил одну руку и ударил зверя, не причинив ему какого-либо видимого вреда. Зверь надавил посильнее, и волшебник почувствовал, что не может даже вздохнуть. Его мысли о том, сколько еще удастся прожить, внезапно оборвались, когда минотавр открыл огромную пасть, обнажив длинный ряд зубов, и потянулся к беззащитной шее Кэддерли. Тут молодой жрец различил тени, колышущиеся вокруг чудовища. Затем взглянул на пол и увидел, что посох цел.

Кэддерли сунул свободную руку в разверстую пасть и запустил ее в глотку чудовища. Мгновение спустя его рука наткнулась на огромное бьющееся сердце. Создание отступило на шаг, не осмеливаясь предпринять что-либо.

– Я спустился по двум лестницам, которые на самом деле вели наверх, – стойко объявил Кэддерли. – И прошел шесть дверей, две из которых воображаемые. Это привело меня в западное крыло твоей библиотеки. Ты не согласен со мной, старина Белизариус?

Призрачный минотавр исчез, но волшебник странным образом продолжал держать бьющееся сердце. Действие приобрело свои подлинные очертания. Кэддерли догадался, что и вправду находится в западном крыле. Белизариус, смущенный, даже с каким-то испуганным выражением на густобровом бородатом лице, стоял в другом конце комнаты, тяжело опираясь о книжный шкаф. Молодой жрец посмотрел на него, а затем сделал такое движение, будто слегка сжимает что-то, находящееся в ладони.

– О нет! – закричал кудесник. Он отвернулся и закрыл рот ладонью, стараясь не дать содержимому желудка вырваться наружу. – О нет, не надо! Умоляю, не надо!

Кэддерли уничтожил опасный образ у себя на ладони, развеяв его, хотя и не знал точно, каким образом ему удалось только что вызвать его.

– Как ты это сделал? – спросил маг, обливаясь потом и еле переводя дыхание.

– Мое мастерство недавно усилилось. Оно как-то возросло, – попытался объяснить Кэддерли.

– Никогда не слышал, чтобы таким искусством владели простые жрецы, – настаивал Белизариус. – Сотворить такие совершенные видения…

Одних лишь этих слов мага хватило, чтобы образ сердца возник снова, и, пораженный, его хозяин замолк. Кэддерли понял кое-что, судя по всему, все еще не доходившее до Белизариуса.

– Я не создавал этот образ, – объяснил юноша скорее себе, чем кудеснику, – и не собирал магические силы, необходимые для его сотворения.

Кудесник не стал настаивать на дальнейших расспросах, слишком погруженный в только что увиденное. Он тихо пересек комнату по направлению к молодому служителю Денира.

– Я видел мелькнувшие тени, – продолжал Кэддерли. – Я понял, за счет чего это происходит, и разгадал… ваше великое перевоплощение.

– Не мог бы ты объяснить все от начала до конца, как это делает большинство жрецов? – сухо спросил Белизариус.

– Думаю, да, – пожал плечами Кэддерли, отвечая с какой-то кислой улыбкой. – Я полностью расколдовал насланный вами мираж.

В ответ Белизариус снял фетровую шляпу перед молодым жрецом.

– Хотя я в этом не уверен, – признал Кэддерли. – На самом деле я не уверен во многом, что касается моих чар. Вот почему я снова здесь.

Белизариус отвел молодого человека в гостиную, где они оба погрузились в уютные мягкие кресла. Кудесник извлек из воздуха четыре предмета – три кольца и тонкий жезл. Он отложил их в сторону, горя желанием услышать откровения юноши.

Кэддерли понадобилось время, чтобы начать свой долгий рассказ, – столько всего с ним произошло. Все же начав, он долго не мог остановиться, вспоминая все новые и новые подробности. Он поведал Белизариусу о воплощении в деревья Шилмисты, о ранении Тинтагеля и о том, как он наблюдал за перемещениями души старой лошади Тиммерисы. Потом юноша рассказал о не столь давних, но загадочных событиях – о сотворении света и затем тьмы в своей комнате и в лабиринте. Самым сбивающим с толку юный служитель считал образы-тени, которые он видел танцующими на плечах своих собеседников. В то же время он не стал сразу рассказывать про виденные им сны, сомневаясь, что они встраиваются в общую картину. К тому же Кэддерли боялся, что они могут предвещать что-то плохое.