Грани Обсидиана - Колесова Наталья Валенидовна

– Гэвина? Так он и разбежался гулять со мной!

Притворяется? Или искренне не замечает, как нравится парню? Но если не замечает – почему? Голова занята чем-то иным?

Или кем-то.

Последняя мысль оказалась ему очень не по душе. Бедняга Гэвин! Он наскоро прикинул, кем могла увлечься девчонка. Спросить у Берты, что ли? Хотя вряд ли Лисса поверяет кому свои секреты – так ни с кем и не сошлась накоротке. Да и Инта говорит, что девушка не отвечает на вопросы…

Я получила недвусмысленное предупреждение: и впрямь слишком часто сидела у Обсидиана, размышляя, как попасть на тот берег, – да еще на виду у всего замка. Но оброненное Бэрином признание, что он может договориться с Обсидианом, запало мне в память. Осталось немного: узнать это Слово или заставить Бэрина проложить мне дорогу через реку. Плыть через нее сейчас – да, возможно, и летом – безумие. Течения мне не одолеть в любом обличье.

Уроки с леди Интой продолжались. Правда, весной она отяжелела и стала быстро уставать, хотя родить должна была лишь на исходе лета. Однажды я застала ее в слезах – было так странно видеть эту сильную, выдержанную и хладнокровную женщину всхлипывающей, как обиженная девочка. Я даже в смущении повернула назад, но леди меня остановила:

– Нет, Лисса, не уходи! Я сейчас…

Я осторожно присела, стараясь не глядеть на быстро вытиравшую лицо Инту. Она несколько раз глубоко вздохнула и произнесла нетвердым голосом:

– Вчера мы говорили с тобой, как ухаживать за лежачими больными. Итак…

– Что-то случилось? – перебила я, хотя умнее было сделать вид, что я ничего не заметила.

– Нет, – она отвернулась к окну. Но недостаточно быстро – по обращенной ко мне щеке опять потекла мокрая дорожка.

– Нет?

– Нет. Это… это просто дурь… призраки беременной женщины…

– Кажется, мы такого еще не изучали? – осторожно пошутила я. – И как же это лечится?

Инта слабо улыбнулась.

– Лекарство одно – время. И еще… внимание… Иногда становится так одиноко и… страшно…

Одиноко? Страшно? Это ей-то, окруженной вниманием и уходом Волков и людей?! Ладно, пусть, по слухам, с леди Найной отношения не сложились, но муж на нее не надышится, и даже Бэрин… Неужели она не замечает, как смотрит на нее Бэрин? На меня бы хоть раз кто так посмотрел… Но леди Инта рассеянно глядела в окно, точно пыталась увидеть кого-то на пустой дороге.

Мне показалось, я поняла. Я сказала быстро:

– Лорд так часто и надолго уезжает сейчас…

Женщина молчала, крепко сжав губы, не давая вырваться словам подтверждения или отрицания.

– Бэрин сказал, он хочет уладить все дела и решить все проблемы, чтоб потом уже не покидать вас надолго.

Леди Инта вздохнула:

– Я иногда думаю: а вдруг он…

– Что?

Женщина качнула головой, так и не высказав то, что ее мучает. Но, кажется, ей стало немного легче: так близкие могут повторять нам одно и то же часто и настойчиво, но безрезультатно, а то же самое, сказанное вскользь посторонним, признаётся за истину… Леди повернулась ко мне уже почти спокойной.

– Лисса, я хотела поговорить с тобой о Бэрине.

Я напряглась – она заметила это и слегка улыбнулась:

– Нет-нет, тогда я задала вопрос, и ты ответила на него определенно и отрицательно. Я не собираюсь возвращаться к этой теме вновь. Да и Бэрин вовсе не обделен вниманием девушек…

И еще как не обделен. Вспомнить хотя бы ту, в его постели… но я вовсе не собиралась вспоминать. Не хотела.

– Я хочу поговорить о его здоровье…

Я нахмурилась:

– Что, лихорадка вернулась? Или кашель?

– Нет, не лихорадка. Ты замечала или мне просто кажется, что у него болят… слабеют руки?

Я вдруг вспомнила, как Бэрин с недоумением осматривает свою руку и говорит: «Руки соскользнули с льдины… почему?»

– Обрати внимание, как неловко он берет что-то… часто роняет… мне он, конечно, не признается в своей слабости. Я хотела поговорить с мужем, но ты видишь, как он занят…

– Я погляжу.

– И спроси его не как женщина, но как лекарь!

– Как же с ними трудно! – выдохнула я.

Леди неожиданно рассмеялась:

– Кому ты это говоришь!

Сколько можно себя обманывать? Он с горечью рассматривал собственные кисти: запястья явно похудели, кожа на тыльных сторонах ладони казалась истонченной и высохшей, точно у старика. Он вытянул перед собой руки, растопырил пальцы – нет, пока еще не дрожат… и сколько осталось этого «пока»? Так скоро не то что меч – ложку не удержишь.

– Любуешься?

Впервые Лиссе удалось застать его врасплох: в их маленьком состязании «кто бесшумней подкрадется» она одержала первую победу. Да еще тут же цапнула его руку – Бэрин так удивился, что даже не попытался высвободиться. Пальцы ее были хоть и тонкими, но сильными и цепкими. Лисса наклонилась, внимательно рассматривая его руку, взяла вторую, покрутила так и эдак. Он глядел то на ее сосредоточенное лицо, то на собственные руки. Наконец девушка отпустила его и села напротив.

– Давно это началось?

– Давно ты заметила? – Он опускал закатанные рукава.

Лисса смотрела на него прямо.

– Нет. Ты хорошо держишься.

Если считать за «хорошо держаться» то, как ловко он уклоняется от тренировок на мечах и борьбы… И то, что подолгу разрабатывает в своей комнате немеющие кисти.

– Когда это началось? – не отступала она.

– Тебе-то что?

– Я лекарь.

Он фыркнул насмешливо и раздраженно:

– И давно ли?

Девушка поднялась. Тонкое лицо ее было холодным.

– Ну тогда тобой займутся настоящие лекари – леди и лорд.

Он поспешно и примирительно вскинул руки:

– Хорошо, хорошо! Сядь… лекарь. Наверное, началось еще до того, как я вытаскивал этого паршивца, а иначе с чего бы я свалился с льдины? Просто было незаметно – даже мне. Потом… я думал, это из-за болезни – ослабел или что… Пробую в другом облике, – он поднял руку, выпуская когти: те выходили неохотно, лапа тоже расправлялась с трудом. Он услышал резкий вздох Лиссы и мысленно выругал себя. Вернул руку, быстро продолжил: – Тоже не очень, я тогда просто припадаю на обе передние лапы.

Он вопросительно посмотрел на девушку.

– Что еще? Они немеют? Покалывает, как будто ты их отлежал?

Бэрин кивнул и добавил, досадуя, что приходится ей жаловаться:

– Ночью просто выламывает все кости: пальцы, запястья. Как будто я старик…

– Разденься до пояса.

– Сверху или снизу? – с готовностью спросил он и засмеялся от ее свирепого взгляда. Стянул рубаху. Лисса встала за его спиной, пальцы пробежали по шее – он даже поежился, – двинулись по плечам, надавливая то там, то здесь…

– Больно? А так? А вот здесь?

Больно не было. Он и не подозревал, какие сильные и одновременно ласковые у Лиссы руки… Закрыл глаза, наслаждаясь теплыми прикосновениями: лекарский осмотр постепенно превращался для него почти в любовную ласку. Когда ее ладони в задумчивости легли на его плечи, он даже ощутил возбуждение.

– А ведь все нормально, – произнес над его головой голос Лиссы. Бэрин перехватил ее ускользающую руку и быстро поцеловал в ладонь. Девушка дернулась: – Ты что?

– Бэрин, я хотел…

Он оглянулся и мысленно выругался: Гэв! Парень, влетевший в дверь, уставился на открывшуюся его взгляду картину: его, полуголого, руку Лиссы, замершую на его плече, другая рука прижата к его губам… Гэвин покраснел, резко повернулся и вышел.

– Вот ведь!.. – Он чуть было не рванул следом; ладно, пусть парень успокоится, там и поговорим. – Ну и что скажет мой лекарь?

Натягивая рубашку, кинул быстрый взгляд на Лиссу: лишь озабоченность и задумчивость; она не придала никакого значения ни его приставаниям, ни реакции Гэвина.

– Я думала, у тебя какое-нибудь воспаление – перетрудил мышцы или позвонки шеи, – но тут все нормально. Значит, дело исключительно в руках.

Оба вновь взглянули на его руки, смирно лежавшие на коленях.

– Попробуем припарки из травы… ты растираешь их?

Он криво улыбнулся:

– Часами. Но, может, ты, лекарь, сделаешь это лучше? – Да уж, прикосновения у нее поистине волшебные! Правда, оказывают действие совсем не на ту часть тела, которую следует. Ей бы лечить страдающих мужской немощью…

По счастью, не подозревавшая о его мыслях Лисса сосредоточенно перечисляла:

– Итак, припарки, растирание, я посоветуюсь, что укрепляющего можно принять внутрь… На ночь, наверное, руки следует укутывать, раз у тебя суставы ломит…

Он слушал все с большим и большим раздражением, перебил, поднимаясь:

– На ночь я натягиваю твои рукавицы – только в них руки согреваются и боль утихает. Может, займешься вязанием и дальше? У тебя это куда лучше получается!

Он увидел, как дрогнуло и застыло ее лицо, в испуге округлились глаза. Повернулся и ушел. Раз ничего не знает, так пусть не лезет, лекарь-недоучка! Как ему это все поможет? Если непонятна причина – как?!

Я постояла, потом села. Ноги меня не держали.