Золотой ключ. Том 3 - Эллиот Кейт

Он продолжал болтать в том же духе. К радости Элеины, его вполне устраивали односложные слова, которые она время от времени вставляла в его тирады. Они вошли в дом, и им подали завтрак в маленькой столовой.

Про Эдоарда нельзя было сказать, что он скучный собеседник. Но когда он пустился в один из своих монологов, Элейна вдруг ощутила, что этот словесный поток проходит мимо ее сознания. Казалось, будто сидишь во дворе дома, что-то рисуешь и одновременно прислушиваешься к музыкантам, играющим на кифаре и поющим серенады дамам в надежде получить за свое искусство поцелуй.

— .конечно, никто не думал, что тио Алессо умрет так рано, по правде говоря, именно поэтому матушка и не хотела, чтобы я увлекался охотой; его сбросила лошадь, когда он пытался перескочить через живую изгородь, но патро утверждает, что Алессо всегда неуверенно держался в седле, а значит, это должно было случиться рано или поздно. — Эдоард улыбнулся.

Элейна не имела ни малейшего представления, о чем идет речь.

— Рано или поздно его должна была сбросить лошадь? — спросила она и испугалась: вдруг Эдоард догадается, что она не слушала.

— Вы не только красивы, но еще и умны, каррида мейа. Наша дорогая матушка любила говорить про Терессу, мою тетку, которая вышла замуж за этого человека из Диеттро-Марейи, — я никак не могу запомнить его имя, — что, если женщина глупа, от ее красоты нет никакого проку.

Элейна улыбнулась, прекрасно понимая, какой скучной она должна была ему казаться. Кошмар! Она вообще не знала, как следует себя вести.

— Наш тио Алессо, — вмешался Рохарио с некоторым раздражением, — частенько приезжал сюда, он обожал эти комнаты и сад, а четыре года спустя после того, как он стал Великим герцогом, неподалеку отсюда его сбросила лошадь.

— Великий герцог Алессо погиб здесь? — спросила Беатрис, заинтригованная столь неожиданной подробностью из жизни двора.

— Я и сам могу рассказать эту историю, Рохарио. — Эдоард отодвинул свой стул от стола. Остальные поспешно поднялись вслед за ним. — Я с радостью покажу вам свою новую охотничью собаку, — переключился он на другую тему и предложил Элейне руку.

— Конечно.

Они вышли во двор, а оттуда направились в сторону конюшен. Эдоард был на удивление тихим, а Рохарио, все больше раздражаясь и негодуя, тащился позади, сопровождая Беатрис и Мару. Вне всякого сомнения, ему не хотелось тут оставаться. Только Великий герцог мог его заставить. Но почему? Видимо, именно этого и хотела от нее мать: вызнать все домашние секреты до'Веррада. Элейну передернуло. Какая мерзость!

— Вам холодно? — спросил Эдоард. — Можем вернуться за накидкой.

— Нет, спасибо.

— Вот мы и пришли. Вы любите лошадей?

— Я еще не научилась их рисовать.

Внутри конюшни царил полумрак, и Элейне понадобилось несколько минут, чтобы глаза привыкли к тусклому освещению. Впереди что-то глухо стучало о стену.

— Господин! — Конюх поспешил к ним навстречу. — У вашего нового коня просто огненный нрав. Слышите, как он бьется в стойле? Не стоит подходить к нему близко, пока мы его не успокоим.

— Я приду попозже. Сюда, каррида мейа. Пойдем посмотрим собак.

Как только они очутились на улице, настроение у Эдоарда явно улучшились. Им удалось оторваться от остальных спутников, и он положил вторую свою руку поверх пальцев Элейны, лежавших у него на локте. Она испуганно улыбнулась, но внутри у нее все точно окаменело. Она внезапно вспомнила свои супружеские отношения с Фелиппо — воочию видела, чувствовала его руки, тело и губы, но ей казалось, что происходило это не с ней, а с кем-то другим, с человеком, которого она больше не знает.

— Если вам холодно, давайте вернемся в дом. В моих апартаментах есть камин. Я прикажу его разжечь. И они останутся наедине.

— Я бы хотела посмотреть на гончих. — Элейне с трудом давались слова.

— Эйха! Они просто великолепны. Мы, до'Веррада, в течение многих поколений выращиваем собак; насколько мне известно, первые три сучки прибыли в качестве свадебного подарка из Кастейи. Я плохо помню подробности, но если они вас интересуют, служащие в канцелярии Палассо легко отыщут для вас соответствующие записи, им все равно совершенно нечего делать.

Отца старые документы не занимают, если они не касаются торговли… А мы, дети, никогда особенно не налегали на учебу, что ужасно расстраивало нашу дорогую матушку, поскольку она обожала хорошую философскую дискуссию; лишь один Рохарио прочитал парочку умных книг. Но он всегда старался сказать что-нибудь едкое, и матушке это надоело, вот она и перестала с ним разговаривать на серьезные темы. Смотрите, будки. Фрамба и Фрага — это две сучки. Вуонно — самый крупный пес, а это Суэрто. Ты у меня лучше всех, правда, меннино?