Профессия: ведьма - Громыко Ольга

Да еще это разваливающееся на куски умертвие… Я внимательно изучила налокотник – ему было лет триста, не меньше, но ржавчина покрывала его только снаружи. Внутри сталь блестела, словно отполированная курткой или рубашкой. Оно что, перед нападением специально разделось до костей и черепа?

А если это был человек со столь оригинальным чувством юмора, как он умудрился сигануть вниз с высоты пятнадцати саженей, не располовинившись о гребень? И потом скакать быстрее Смолки, а не с оханьем семенить в раскорячку на своих двоих? Коня-то во дворе не было, а до леса пара верст…

О своей собственной кобыле я вообще молчу. Либо Смолка взяла у умертвия дурную привычку проходить сквозь стены, либо план замка съели не так добросовестно, как меня уверяли. И кто-то им нахально пользовался.

Я устало потерла лоб. Мозги объявили забастовку, требуя компенсации за бессонную ночь. Леший с ними, вечер утра мудренее. Я поставила на колени сумку и начала запихивать книжки обратно, освобождая кровать.

Это меня и спасло. Иначе я просто не успела бы ее развязать. Боль в животе скрутила так внезапно и жутко, что я даже не успела охнуть – горло словно перехватило тугой петлей, не пропуская ни воздуха, ни крика.

Глупая надежда на несварение или внеплановые женские дни промелькнула и тут же исчезла. Вместо нее перед глазами всплыл параграф «Яды» из учебника по травоведению.

«Главное – не паниковать», – поучал магистр Горальт, у нас на глазах отпивая из украшенного скрещенными костями флакона и так же неторопливо вытаскивая пробку из второго, с зеленым трилистником на этикетке. (На перемене, когда преподаватель вышел, я на спор повторила опасную дегустацию и с возмущением обнаружила в обеих бутылочках чистую воду; правда, шутки ради изобразила такие достоверные конвульсии, что магистр, прибежавший на испуганные вопли моей компании, навсегда зарекся разыгрывать адептов.)

Но на этот раз с первой бутылочкой не обманули, значит, и со второй ошибиться нельзя.

Думай, ведьма, думай… яд подействовал как минимум через три часа – после возвращения из корчмы я ничего не ела и не пила… без вкуса, без запаха, иначе я бы его заметила… режущая боль почти непрерывными приступами… Настойка нетопыриных когтей или «Эликсир Кратколетия», как иронично называли эльфы вытяжку из бутонов рыжелепесгной мандрагоры, растущей только в чащобах Ясневого Града?..

В сумке у меня лежали противоядия к обоим ядам, но смешивать их нельзя было ни в коем случае. Смерть от «Эликсира» наступала спустя полторы минуты после появления симптомов, от настойки – через пять-шесть. Что ж, скоро узнаю наверняка… или не узнаю. Если кто-то решился отравить ведьму, он должен был действовать быстро, чтобы она не успела даже пикнуть. Точнее, прочитать заклинание или добраться до сумки с зельями.

Значит, «Эликсир». Где же у меня это треклягое противоядие?! Я негнущимися пальцами поворошила содержимое сумки; она выскользнула у меня из рук, шлепнулась на пол и флаконы раскатились в разные стороны.

Всхлипнув от обиды, я наклонилась и криво, боком сползла с кровати. Из последних сил протянула руку к вертящейся в каком-то локте от меня бутылочке, но, уже коснувшись холодного стекла, поняла, что не успею…

* * *

Я очнулась от холода. Возле протянутой руки валялась пустая бутылочка. Потеков возле нее не было, видимо, потекло все-таки в меня. Угадала. Но убей не помню, как я сумела ее открыть и выпить!

Каменный пол нравился моему боку все меньше и меньше. Я со стоном перевернулась на живот и конечность за конечностью попыталась перевести себя хотя бы в сидячее положение. Мышцы кое-как подчинились, но так вяло и бесчувственно, что я было заподозрила, не стало ли в замке одним умертвием больше. Впрочем, судя по нарастающей в них боли, тело просто затекло от неподвижности.

В дверь постучали. Я недобрым словом помянула свое заклятие, не дающее умертвию без лишних церемоний пройти сквозь стену и избавить меня от страданий самым радикальным способом.

Пришлось лично добираться к двери по стеночке.

– Чего тебе, юный фендюлинец?

– Госпожа ведьма, уже смеркается. – затараторил Тивалий. – Вы не вышли к вечерней трапезе, и я забеспокоился, как бы…

– Мне утренней хватило, – поморщилась я, пропуская его в келью. – Помолчи минутку, ладно?