Возвращение короля - Толкиен Джон Рональд Руэл

Наконец они оказались в личных покоях Наместника. Перед очагом, в котором жарко тлели угли, стояли глубокие кресла. Слуги подали вино, но Пипин даже не глянул на него, так интересно было происходящее.

Фарамир съел кусок белого хлеба, глотнул вина и откинулся в мягком кресле, стоящем по левую руку от отца. С другой стороны, слегка в стороне, в резном деревянном кресле сидел Гэндальф: казалось, что он дремлет.

Фарамир начал с отчета о своем походе, в который Наместник послал его десять дней назад. Он принес вести из Итилиэна, рассказал о передвижении отрядов Врага и армии его союзников; о том, как выиграл бой у Тракта и разбил войско, шедшее из Харата, в котором был большой олифан; короче, это был один из тех докладов, которые Повелитель Минас Тирита часто слышит из уст своих военачальников, рассказ о пограничных стычках, настолько частых, что они уже никого не удивляют и не привлекают особого внимания.

Вдруг Фарамир посмотрел на Пипина.

— Сейчас пойдет самая удивительная часть моего доклада, — сказал он. — Ибо этот оруженосец — не первый невысоклик из северных легенд, которого я встречаю у нас на юге.

Гэндальф настороженно выпрямился и крепко сжал руками резные подлокотники. Но ничего не произнес и взглядом приказал молчать Пипину. Денэтор посмотрел на них обоих и кивнул головой, показывая, что он о многом уже догадался. Все сидели тихо и слушали Фарамира, который медленно рассказывал, не спуская глаз с Гэндальфа и только иногда переводя их на Пипина, будто для того, чтобы освежить в памяти образы невысокликов, встреченных им за Великой Рекой.

Когда он говорил о встрече с Фродо и его верным слугой, а потом о событиях в Эннет Аннон, Пипин заметил, что руки Гэндальфа, впившиеся в кресло, дрожат. Сейчас это были белые руки очень старого человека, и хоббит внутренне тоже задрожал, поняв, что Гэндальф — сам Гэндальф! — взволнован и, может быть, боится. В комнате было душно и тихо. Когда Фарамир рассказывал, как расстался с путниками, решившими идти на перевал Кирит Унгол, голос его дрогнул, рыцарь качнул головой и вздохнул. Гэндальф сорвался с места.

— Кирит Унгол? Долина Моргул?! — воскликнул он. — Когда это было, Фарамир? Скажи точнее, когда ты с ними простился?

— Мы расстались утром два дня тому назад, — ответил Фарамир. — Если они действительно пошли прямо на юг, то до Моргульской долины им оставалось пятнадцать гонов, а оттуда еще пять — на восток до проклятой башни. Самым быстрым ходом они смогли преодолеть это расстояние за два дня, а может быть, еще находятся в пути. Я понимаю, чего ты боишься. Но к наступившей Тьме они непричастны. Мрак начал сгущаться еще вчера, и за ночь весь Итилиэн погрузился во тьму. Враг давно готовил нападение на нас, и ясно, что час своего выступления он назначил раньше, чем я отпустил этих путников.

Гэндальф взволнованно ходил по комнате.

— Утром два дня назад, почти три дня в пути! Как далеко отсюда до места, где вы расстались?

— Около двадцати пяти гонов по прямой, птичьим полетом, — ответил Фарамир. — Но я не мог прибыть раньше. Вчера к вечеру я привел отряд на длинный остров Кайр-Андрос, где у нас постоянный пост. Там держат лошадей. Когда начала ползти Тьма, я понял, что надо спешить, и поэтому с острова поехал с тремя всадниками, у которых были свежие кони, а отряду отдал приказ идти на юг, чтобы укрепить охрану Брода под Осгилиатом. Надеюсь, я не совершил ошибки? — спросил он, глядя на отца.

— Ошибки? — крикнул Денэтор, вдруг сверкнув глазами. — Зачем ты спрашиваешь? Ты военачальник, отряд полностью в твоем распоряжении. Ты хочешь услышать, что я думаю о других твоих поступках? При мне ты ведешь себя смирно, но уже давно ты выслушиваешь мои советы и идешь своим путем. И я видел, как ты не сводил глаз с Мифрандира, в его лице находя подтверждение тому, правильно ли представил все события и не слишком ли много сказал. Мифрандир давно овладел твоим сердцем. Да, сын мой, твой отец стар, но старость пока не помутила его разум. Я еще хорошо вижу и слышу, о чем ты промолчал или не договорил. Я знаю разгадку многих тайн. Горе мне, горе, что я потерял Боромира!

— Чем я тебе не угодил, отец? — спокойно спросил Фарамир. — Меня мучает то, что я не знал твоей воли и вынужден был принять бремя столь трудного решения на свои плечи.

— А разве ты изменил бы решение, узнав мою волю? Ты наверняка поступил бы точно так же. Я тебя насквозь вижу. Ты всегда стараешься казаться великодушным и благородным, как древние Короли, ты ласков и кроток. Может быть, это и пристало потомку великого рода, который правит мирной страной; но в час страшной опасности за кротость платят жизнью!