Странник - Чужин Игорь Анатольевич

На стоянке царил хаос. Рев лошадей и вопли сгорающих заживо людей смешались в дикую какофонию. Я как памятник стоял на крыше фургона и не знал, что предпринять. Возле фургона заклинило Торвина.

— Торвин, мать твою!!! — закричал я. — Твои люди гибнут, командуй!

Торвин пришел в себя и стал отдавать приказы. Хаос постепенно стал принимать более организованный характер. Шаки ловили и успокаивали лошадей, тушили горящих людей и пожары на телегах. Остатки охраны заняли позиции возле дыры в стене, готовясь отразить нападение. В тревожном ожидании прошла вся ночь, но штурм так и не начался. Стоя на крыше фургона, я сканировал окружающую местность внутренним взглядом. Нападавших поблизости видно не было. Несколько человек медленно отползали от стоянки в разные стороны. Похоже, это раненые. Трое пытались бежать в сторону холма, но уйти я им не дал. Они старались двигаться скрытно, прячась в темноте, но их красные ауры четко выделялись на фоне светло-зеленой ауры травы. Я расстрелял беглецов из лука, как в тире, пять стрел — три трупа.

С рассветом у меня начался отходняк. Зубы выбивали мелкую дробь, руки тряслись и не держали лук. Я сел на крыше фургона и осмотрелся. Досталось нам ночью нехило. Шаки сложили вдоль стены одиннадцать обгорелых трупов в доспехах наемников. Больше двух десятков лошадей покалечились, и Торвин приказал их добить. У шаков было пятеро убитых и несколько раненых. Четыре телеги сгорели. Вокруг воняло горелым человеческим мясом и кровью. К фургону подошел Торвин.

— Вина хочешь? — спросил он меня.

— Давай. Мне сейчас в самый раз, — ответил я и взял флягу.

— Спасибо тебе. Если бы ты не уделал магов на холме, то нам пришел бы конец.

— Дирк живой?

— Живой. Он там за телегами шаков гоняет.

— Торвин, будь добр, позови его сюда.

— Да вот он сам идет, — кивнул Торвин.

К фургону подошел Дирк.

— Луций сбежал, — «обрадовал» нас хозяин каравана.

— Он же связанный был? — удивился Торвин.

— Да вот развязался, гнида.

— Дирк, нужно осмотреться. Мы с Торвином возьмем еще одного человека и прочешем местность вокруг стоянки, может, недобитки остались.

— Поезжайте.

Торвин подозвал Риса и приказал и ему ехать с нами. Я обрадовался, что Рис уцелел. Чем-то понравился мне этот парень. Шаки привели нам оседланных коней, и мы выехали со стоянки через пролом в стене. Файербол натворил дел: земля вокруг пролома выгорела, как от напалма, камни оплавились. От файербола пострадали не только мы, досталось и налетчикам. Камни стены, выбитые файерболом, как картечь ударили в нападавших, разорванные и обожженные трупы которых были разбросаны в тридцати метрах от пролома. Целыми уйти не удалось никому, только пятеро раненых смогли отползти в сторону. Их тела мы нашли по оставленным ими кровавым следам. Все они умерли от ран. Дальше всех отполз молодой парень со стрелой в груди. Обогнув стоянку, мы поехали по следам троицы, пытавшейся убежать за холм. Это были первые убитые мной люди. Убийство человека противоестественно человеческой природе. Нужно быть окончательным уродом, чтобы относиться к этому спокойно. Наверное, только стресс и дикая моральная усталость помогли мне не выблевать содержимое моего желудка. Трупы лежали на расстоянии около двухсот метров от стоянки.

— Кто это их? — спросил Рис.

— А ты не догадываешься? — ответил вопросом на вопрос Торвин и кивнул на меня.

— Мама дорогая, досюда не меньше двухсот шагов, да еще в темноте, — испуганно покосился на меня Рис.

Я промолчал. То, что я убил этих людей из лука на таком большом расстоянии и в темноте, гордости и радости во мне не вызывало. Пришпорив коня, я быстро поскакал к вершине холма. Зрелище на холме мне тоже эстетического наслаждения не принесло. Два сгоревших трупа и вонь горелого мяса здесь все-таки меня добили, и меня вывернуло наизнанку.

— Что с тобой? — забеспокоился Торвин, подъехав ко мне.

— Не переношу запах горелого человеческого жира. Мне было пять лет, когда на моих глазах живьем зажарили целую семью. С тех пор не могу удержаться, — соврал я.

— Бывает, — кивнул Торвин. — Я тоже киликийский сыр с плесенью не переношу: только учую, так сразу выворачивает, как-то им отравился.

Мы подъехали к месту взрыва. Я спешился и стал рассматривать остатки агрегата, из которого в нас запустили файербол. От него мало что осталось. Деревянная станина сгорела дотла. Металлические части сплавились в один большой кусок металла. Единственное, с чем у меня возникла отдаленная ассоциация, — это соленоид. За вершиной холма лежало еще два обгоревших трупа, я к ним даже подъезжать не стал, а отправил Риса посмотреть, не осталось ли чего-либо. С вершины открывался хороший обзор, и я погрузился в транс. Просканировав пространство вокруг холма, я обнаружил вражескую стоянку. У подножия холма в небольшой роще мне удалось обнаружить ауры трех десятков лошадей и двух человек.