Тайный враг - Грановский Антон

– А я тебе говорю: ты ни в чем не виновата!

Евдокия посмотрела на ходока с холодным прищуром.

– Ты и впрямь так глуп или прикидываешься дураком? – сухо спросила она.

– Чего? – Лицо молодого ходока порозовело. – Я дурак? Значит, я дурак?

– Ставр, остынь, – осадил его Глеб.

Ставр отвернулся и проворчал:

– Остынь, остынь… Все время мне рот затыкаете.

Он вдруг поднялся и зашагал к черному облаку кустов.

– Куда ты? – окликнул его Глеб.

– «Коня» привяжу, – сердито отозвался Ставр.

– Смотри не суйся со своим «конем» глубоко в лес, – посоветовал Глеб. – А то упыри тебе его враз оттяпают.

Дождавшись, пока Ставр зайдет за кусты, Евдокия тихо сказала:

– Зря мы так с ним. Он ведь совсем еще ребенок. Сколько ему? Осьмнадцать?

– Почти девятнадцать, – ответил Глеб.

Евдокия вздохнула.

– На шесть лет младше меня. Совсем дите. Еще сопли вытирать не научился, а уже водит в Гиблое место людей. Нешто так можно?

– Знавал я ходоков и помладше, – сказал Глеб.

Евдокия погладила спящего мальчика по волосам, вновь глянула на Глеба и спросила:

– А ты много темных тварей убил?

– Гораздо больше, чем хотелось бы, – ответил Глеб.

– Тебе их жалко?

– Упыри не виноваты, что Сила Гиблого места оживила их мертвые кости, подняла их и погнала по чащобе в поисках живой плоти. Так же и оборотни. В города и деревни их гонит голод. Лишь немногие из них выбрали свою судьбу сами. Другие просто оказались жертвой обстоятельств.

– Я однажды видела оборотня. Это было давно, еще до моего отъезда из княжества. Мы тогда водили хоровод на поляне. Оборотень выскочил из леса и прыгнул прямо в круг. Все закричали и кинулись врассыпную, а оборотень бросился на самую красивую девку. Один парень – крепкий, крепче иного взрослого мужика – встал у него на пути, и оборотень убил его одним ударом. Просто махнул лапой и разодрал парню всю грудь так, что ребра вывалились наружу. А потом вцепился девке зубами в плечо, повалил ее на траву и поволок в лес. Никто из парней не решился его остановить.

Матушка Евдокия немного помолчала, а потом вдруг спросила:

– А правда, что чудовища стригои умеют летать и становиться невидимыми?

– Почти все, что говорят про стригоев, правда, – сказал Глеб.

– А вдруг мы встретим сригоя в Гиблом месте? Что тогда? Он нас убьет?

– По ночам стригои охотятся в городах и селах, а в Гиблое место возвращаются только днем, – объяснил Глеб. – Да и то лишь затем, чтобы поспать. Они забираются в канавы, накрываются еловым лапником или влажным дерном и дремлют до сумерек.

– Почему?

– Солнечный свет жжет им кожу и сушит гортань.

– Значит, ночью они уходят из Гиблого места на охоту, а днем спят в канавах? – Евдокия облегченно вздохнула. – Ну, значит, мы их не встретим.

Глеб промолчал, поглядывая на угли и прислушиваясь к звукам ночного леса.

– Господи, – тихо проговорила Евдокия, глядя в темное, звездное небо, отливающее багровым цветом, – сколь же велико число демонов, покинувших адское пекло и блуждающих среди людей! И когда Господь положит этому конец?

Молодой ходок Ставр с хмурым видом шагал в темноту. «Леший его побери, этого Первохода! – хмуро думал он. – Вообразил о себе! А сам-то кто? Не его ли разыскивают ищейки князя за то, что он утопил в болоте огнестрельные посохи? А еще поучает».

Ставр скрипнул зубами, а на глаза его навернулись слезы обиды. Он смахнул эти слезы и разозлился еще больше. Вот он уже плачет, как девка, – и все это из-за Первохода.

Шмыгнув носом, Ставр заставил себя успокоиться и взглянуть на все здраво.

Нет, конечно, Первоход – ходок хороший. Но кто сказал, что Ставр хуже? Некоторые рождаются ходоками в места погиблые, а некоторые становятся. Ставр – родился. Это ему сказала вещунья, а вещуньи не врут. Если бы вещуньи врали, их бы давно побили камнями.

А Первоход обращается с ним как с ребенком! Вот и Евдокия тоже начала на него покрикивать. А какое она, собственно говоря, имеет право? Тоже еще нашлась – «матушка». А матушке-то всего лет двадцать с небольшим. По здравому разумению, она такая же «матушка», как Ставр – «батюшка».

Батюшка Ставр. К-хех…

Ставр не сдержался и прыснул от смеха.

Остановившись у куста, Ставр развязал на штанах тесьму и, прицелившись в темную канавку под кустом, с наслаждением помочился. Когда он завязывал штаны, ему вдруг показалось, что он слышит какой-то тихий звук. Не громче пищания комара, но несоизмеримо приятнее. Что же это за насекомое такое?

Ставр осторожно двинулся к реке через густые заросли рогоза и камыша. От реки веяло прохладой, и Ставр поежился. Писк тем временем становился все громче и различимей. У реки Ставр остановился и осторожно раздвинул руками жесткие стебли рогоза.

У самой воды он увидел большой, замшелый камень. А на камне… Мать честная! На камне сидела голая девка! Сидела она вполоборота, расчесывала гребнем длинные волосы и тихонько напевала.

Ставр прислушался и с удивлением понял, что поет девка его любимую песню. Ту самую, что в детстве так часто напевала ему мать. Голос у незнакомки был тихий, но удивительно чистый и красивый.

Ставр стоял как вкопанный, слушая песню. Он уже не таился, позабыв про страх и осторожность. Песня влилась ему в душу теплой березовицей, обвила ему сердце патокой, затуманила голову.

Продолжая тихонько напевать, девка повернула голову и взглянула на Ставра. Кожа у нее была матовая и словно светилась изнутри теплым светом, а лицо… Красивее лица, чем у нее, Ставр в жизни не видывал.

Забыв себя, ходок шагнул к девке. Он боялся только одного – что девка испугается его, застыдится своей наготы и перестанет петь. Но песня не оборвалась, а красавица ничуть не испугалась Ставра, а улыбнулась ему мягкой, лучистой, доброй улыбкой и протянула ему навстречу прекрасные гибкие руки.

Ставр затрепетал и пошел ей навстречу. Шаг… Еще шаг…

И еще один шаг по мягкому береговому наилку – робкий, неуверенный.

И вот уже прохладные, мягкие пальцы девушки коснулись раскрытых ладоней Ставра. По телу ходока вновь пробежала дрожь.

– И бессмертной славы… – пропел чудный голос, и Ставр почувствовал, что окончательно теряет себя, растворяясь в нежном голосе незнакомки и в ее больших, грустных глазах.

– Иди ко мне… – тихо проговорила девушка.