Профессия: ведьма - Громыко Ольга

Я оперлась локтем о стол, покачала рукой, прицеливаясь. И резко, словно выпуская на волю трепыхающегося в скрюченных пальцах мотылька, разжала кулак.

То ли крысолак что-то почуял, то ли ему просто надоело болтаться вниз головой, но дожидаться пульсара он не стал, одним внезапным прыжком перескочив на возмущенно закачавшуюся плетенку.

Я вполголоса ругнулась. Пульсар вхолостую скользнул вдоль балки, перебив чесночную косу в основании, и крысолак вместе с дымящейся плетенкой шмякнулся прямо на вожделенные пироги.

Когда по корчме ни с того ни с сего начинают свистеть пульсары, по меньшей мере половина посетителей прекратит меланхолично двигать челюстями и заинтересуется оным фактом. Но когда вслед за этим прямо с потолка падает здоровущая серая тварь и раздается истошный визг служанки, как раз взявшейся за блюдо, всеобщее внимание обеспечено!

Крысолак льстиво прижал уши, вонзил зубы в ближайший пирожок и размашистым прыжком перемахнул на стену, опрокинув блюдо. Засиживаться там он тоже не стал, ибо при виде такой наглости о приличиях забыла не только ведьма. В бревно с хрустом воткнулось около дюжины всевозможных ножей – от изящной эльфийской «пчелки» длиной с ладонь до тяжелого орочьего ятагана. Еще столько же бесславно осыпалось на пол. Вильнув хвостом, тварь виртуозно прошмыгнула между частоколом из лезвий, соскочила на пол и, попетляв среди бестолково топочущих ног, юркнула в кошачий лаз под дверью и была такова.

– Пожалуй, цыпа, сорок кладней не такая уж и оскорбительная сумма, – оскалился тролль.

– Ты тоже не попал, – огрызнулась я.

– А мне за это платили? – парировал наемник и пошел выдирать кинжал.

В корчме потихоньку восстановился порядок. Служанка собрала раскатившиеся пироги и подмела осколки блюда. Корчмарь, пыхтя, полез на стойку – подвешивать укороченную плетенку обратно.

Тролль заболтался с каким-то знакомым, и я не стала дожидаться его возвращения – прощально взмахнула рукой и, накинув куртку, вышла из корчмы. Небо оставалось равномерно серым, но вроде бы слегка посветлело. Дождь по крайней мере прекратился.

Из головы не выходили брошенные Валом слова. Красочно представлялись то Старейшины, то Келла, то почему-то Кайел, которые под покровом темноты и капюшонов сговаривались с личностями самого злодейского вида, изменив голос до гнусавого шепота. Да нет, ерунда какая, они же как раз не хотели отпускать меня из Догевы! Тогда кто? И за что?!

За спиной послышалось деликатное покашливание:

– Господыня видьма, я так розумию?

Я, не отвечая, резко развернулась на каблуках, заставив говорившего испуганно отпрянуть и несколько путано представиться:

– Я-то сам головою опадищинским буду, Олдеем Похлэбатко. Точнише, винесской його частины. За порядком в ий наглядаю, ну, сталбыть, и честь йоной на мэнэ. Вгледив, как вы в корчми колдували, ну и подумав, що надыть пидийты, познайомытыся…

Я задумчиво оглядела щупленького усатого мужичонку, пытаясь определить, где именно хранится данная честь – в лаптях, высокой шапке, зауженных к низу штанах или длинном зипуне, перепоясанном традиционным, широким и красным, винесским кушаком с кисточками.

– Вольха. Познакомились. Очень приятно. И что?

Мужик еще раз кашлянул и, видя, что я не расположена к задушевной беседе о погоде, сразу взял быка за рога:

– Мэнэ ось вирни люды донэсли, шо белорцы, сталбыть, мага да сэбэ в дружину завербувалы. Так вин, собака, за десять кладнив пообицяв таку потеху винесспям организуваты, що, мов, мы и за тыждень порты не видстираймо. Ну я и подумав: мы-то чем гирше?! Невже ж десять кладнив на такс гарне дило не нашкрябаэмо? А? – Староста заискивающе заглянул мне в глаза.

– Вообще-то я тоже белорка.

На самом деле я просто искала благовидный предлог отказаться. Магистру практической магии несолидно размениваться на ярмарочные фокусы. Но с другой стороны… когда у тебя в кармане меньше двух кладней, привередничать не приходится. Конечно, можно вернуться в Догеву – благо до нее всего полтора дневных перегона – и потребовать свою верховноведьминскую зарплату за три месяца (просто так просить деньги у Лёна я стеснялась, я и без того жила в Догеве на всем готовом – это не считая подношений от благодарных клиентов!). Отдать-то мне ее отдадут, но тут же заставят отрабатывать, разгребая скопившиеся дела. А потом Келла припряжет меня к предсвадебной суете, и прости-прощай три последние недели вольной жизни. Нет уж, лучше десять кладней здесь, чем сто – там!