Рим. Книга 1. Последний Легат - Врочек Шимун

Поворачиваюсь и некоторое время смотрю. Моргаю.

Надо же. Передо мной – Арминий. Царь херусков и командир вспомогательной когорты.

– Ты слишком импульсивный, Гай, – говорит он.

Я зажмуриваюсь на мгновение, снова открываю глаза.

– Что?

Слуга подает ему тряпку. Арминий вытирает лезвие спаты и убирает меч в ножны.

– Это варварская страна, – говорит он мне. – Вы должны быть осторожны, легат.

Легионеры возвращаются. Нет, они не догнали германца. Один из них идет, держась за голову и охая. Рука запачкана красным.

– Что случилось? – спрашиваю я.

Оптион выпрямляется. Выглядит виноватым.

– Сенатор! Мы почти его догнали…

– И что случилось? – спрашивает Арминий.

У него прекрасная латынь, но легионеры глядят на него почти с открытой ненавистью. Пусть он друг римского народа, но все равно – проклятый варвар.

Белая туника легионера – в пятнах крови. Он держится за голову и морщится. Резкое лицо его – смуглое лицо уроженца Средиземноморья – выглядит бледным и усталым.

– Желтый, – так легионер обозначает цвет волос германца, – обманул нас и подстерег. Мы потеряли его на перекрестке, пришлось разойтись по одному. Когда… В общем, задница Тифона, он ударил Ламлия по голове… – Он медлит, потом продолжает: – И забрал его меч.

Все становится ясно. Я смотрю на оптиона:

– За потерю оружия милит Ламлий должен быть наказан. Я надеюсь, ты не забудешь. – Оптион нехотя кивает. – Ты же, как его командир, допустивший такое, доложишь обо всем своему центуриону. За попытку – спасибо, но вы ее прова-

лили.

Арминий молчит. На германце римская одежда со знаками отличия префекта.

– Думаю, – говорит он своим мягким грубоватым голосом, – вам стоит идти выполнять, оптион Силва.

Надо же, он знает их по именам. Откуда? Оптион тоже впечатлен. Он вытягивается по струнке.

– Разрешите выполнять, легат?

– Выполняйте, – говорю я.

Оптион разворачивается на пятках и уходит, печатая шаг. Сзади ползет побитый Ламлий, ему помогает третий легионер, которого не били. Они все меня ненавидят.

А желтоволосый нас провел. Меня провел. Кто он такой, интересно? Проклятые варвары, думаю я. Только Цезарь умел с ними справляться – по-настоящему.

И тут я понимаю, что показалось мне странным в желтоволосом германце, что ударил легионера и скрылся. Еще бы! Цезарь, четыре тысячи искалеченных кадурков… Восемь тысяч отрубленных рук. Говорят, рубили особые палачи, выбранные из тех же кадурков – им было обещано помилование. На каждого пришлось по восемьдесят человек. Цезарь придумал специальное устройство – лезвие, зажатое в тисках. Руки укладывают на лезвие и бьют по ним молотом. Все. Как продумано! В этом весь Цезарь.

Какая ирония, однако. Я поднимаю голову и вижу храм Божественного Августа и Рима. Статуя принцепса из темной бронзы. Молодой человек с тонкими чертами лица смотрит куда-то над моей головой.

Я хмыкаю. Да уж, как я сразу не понял. У желтоволосого не было правой кисти. В отличие от кадурков, которые лишились обеих рук, этот сохранил одну. В общем, найти его будет просто…

Хм-м. Я смотрю на царя херусков. Арминий невозмутим, меч в ножнах, на руках – наградные браслеты за храбрость в бою. Красавец и умница.

…Хотя, если Арминий рубит кисти соплеменникам достаточно часто, задача моя несколько усложнится.

* * *

Начинает темнеть. У Водяных ворот Ализона дует ветер, завывает в узких переулках. Над входом в таверну покачивается вывеска. Там синяя рыба держит в плавниках зубочистку с наколотой на нее свиньей. Свинья розовая и счастливая, рыба грустная и, кажется, давно уже сдохла. Вывеска покрыта толстым слоем копоти.

Надпись на латыни гласит: «СЧАСТЛИВАЯ РЫБА».

Мирца, кухонная рабыня, некоторое время смотрит на нее, вздыхает. Подходит к сточной канаве и вываливает туда ведро с отбросами. Вонь от канавы такая, что слезятся глаза. Рыба, думает Мирца, наверное, потому и грустная – она знает, чем здесь кормят. Так что вывеска – это скорее надгробие.

В общем, заходите, будем рады.

Мирца отряхивает пальцы, берет ведро. Пора возвращаться. В дым, пыль, чад и липкое пространство таверны, перечеркнутое похотливыми руками. «Опять на заднице будут синяки, – думает Мирца. – Как мне все это надоело».

В этой таверне бывают солдаты вспомогательных когорт и легионеры, варвары и римляне, калеки и попрошайки, рабы и всякий сброд. Германцы здесь частые гости. Высокие, длинноволосые, с громким смехом.