Под знаком «Черного Дракона». Книга 1. Наследие викинга - Горобенко Людмила

— Скольких мы перевезли, Билли, и не один из них не мог выдержать солнца. А этот, что–то уж очень тихий. Может, он и не кровосос вовсе? Давай проверим. Подойди–ка к нему, если укусит – значит, вампир, – со смехом проговорил кто–то из матросов.

— Ага, а то привезем, а он и не вампир вовсе, давай Билли, не трусь, может его в команду нужно зачислить, а не к мачте привязывать! – подхватил кто–то еще.

На палубе завязалась шутливая возня. Матросы развлекались, пытаясь подпихнуть ко мне незадачливого Билли. Когда кто–то не рассчитав, толкнул его чересчур сильно, Билли с размаху угодил прямо в меня. Внешне я никак не отреагировал на прикосновение, хотя запах его тела, разогретого потасовкой и жарой, ударил в голову, невольно сжимая мои мышцы и наполняя рот горькой ядовитой слюной.

Билли, в ужасе отскочив от меня, ругался, так, как могут ругаться только матросы. Его товарищи хохотали в ответ и подтрунивали над ним.

Когда все угомонились и дневная вахта, поужинав, расселась на палубе, как всегда бывает в тесной компании по вечерам перед сном, начались разговоры и воспоминания бывалых моряков. Молодые же слушали их, затаив дыхание.

— Помню, года два назад, привели на борт Брукс и Тридвиг молодую вампиршу, – начал один из них, – была бы человеком, на край света пошел за ней. Хороша девка, даже смотреть страшно. Привязали ее, значит, к мачте, а молодежь так и вьется вокруг. Тронуть нельзя – так хоть посмотреть. А она все стонет да охает жалобно так, прямо за сердце тянет. Вот и не выдержал Стиф, ночью подкрался и говорит:

— Что, хочешь – все сделаю, для тебя и жизни не жалко.

А она стонет:

— Шип, – говорит, – руку жжет, нет сил терпеть, вытащи, я никого не трону. Он и поверил, вытащил шип, она ничего, стоит, только стонать перестала. А к утру–то и пропала. Нашли только оковы разорванные, да Стифа мертвого и шип пропал, искали – да где там. Говорят вампиры за такой шип, что хочешь, принесут.

— Да, на острове, когда вампир сбежал, тоже про шип говорили, он им силу дает, когда вытащат. Странно, сначала слабеют, а потом, наоборот, сила приходит.

— Брукс уже лет пятнадцать на Лорда работает, и Тридвига потом привел. Он сколько этих уродов на остров перевез?! И зачем они Лорду?

— Говорят, он их приручает. У него в пещерах уже сотня, наверное, сидит. Может, этот Лорд и сам вампир, его ж никто не видел.

— Был бы вампиром, чего бы на острове–то сидел? И зачем к нему тогда других привозить?

В их мыслях я видел этот остров. Одиноко стоящий посреди океана, он старой шляпой с куцыми рваными полями лагун, лежал на поверхности водной пустыни. Высокая гора, с чашей потухшего вулкана, с крутыми склонами, покрытыми редкими зарослями кустарника.

Посидев еще немного и выкурив трубки (многие из моряков пристрастились к этому зелью, привезенному из Нового Света), все разошлись. Все стихло.

Ночью вахту нес молодой матрос, на вид ему было лет четырнадцать. Среднего роста, с копной давно не стриженных темных волос, торчащих во все стороны от соленого влажного ветра. Его лицо, еще юное, но уже загорелое и обветренное в дальних морских походах, излучало миролюбие и любопытство. Он целый день вертелся возле меня, слушая старых матросов, которые рассказывали о том, как на этом корабле перевозили других вампиров. Мальчишка с интересом поглядывал на меня, я видел в его мыслях, что он потрясен моей выдержкой, и, сравнивая меня с другими вампирами, которых он видел раньше, отмечал мое отличие от них. Его волновал вопрос, правда ли я могу читать мысли и что случится, если я вырвусь на свободу.

— Я не стану пить кровь людей – это не в моих правилах, если это тебя интересует, – ответил я на его мысли.

Он вздрогнул от моего голоса и быстро отошел к борту. В его голове завертелось еще больше вопросов, но он боялся наказания за разговор со мной. Стоя у бакборта и нагнувшись с ведром, чтобы зачерпнуть воды, он мысленно спорил с собой, борясь со страхом и любопытством. Ему очень хотелось узнать, как становятся вампирами.

— Это очень больно и неприятно, как лежать в ледяной воде и не иметь возможности согреться – вся кровь превращается в лед. И очень страшно. Поверь мне, лучше этого совсем не знать, – ответил я на его немой вопрос.

— Как это случилось с тобой, – уже смелей спросил он мысленно.

— Случайно, это длинная история. … И печальная.

— Я слышал, как Брукс говорил, что ты очень ценный, потому, что еще чист, то есть еще не пил кровь людей. Почему? Ведь тебе уже все равно.