Царская дыба - Прозоров Александр

— Идут! — Росин так и не понял, кто заметил ливонцев первым, поскольку загрохотало сразу со всех сторон. Он вскинулся, положил ствол мушкетона на березу, выискивая цель в медленно расползающихся сполохах дыма. В одном из просветов ему померещилось шевеление — он повернул оружие в ту сторону и нажал на курок.

Бабах! — удар в плечо, и новое дымное облако закрыла только что образовавшийся просвет.

— Сколько их было? Кто видел? — он присел за завалом, и принялся перезаряжать мушкетон, решив на этот раз закатать в ствол пулю.

— Да человек двадцать ринулось, толпой, — Архин помахал рукой, разгоняя дым. — Конному-то толком не проехать. Вот, видать, и решили пешей кучей прорваться.

— Может, бегут еще, за дымком? — Росин, забив пулю, вставил шомпол на место.

— Не, шагов не слышно… — Миша усмехнулся. — Думают…

Да, не хотел бы сейчас Костя оказаться на месте ливонского командира. К середине шестнадцатого века в Европе стрелка из мушкетона, аркебузы или пищали воспринимали как ходячую пушку: ему придавали специального помощника-носильщика, его прикрывали специальные копейщики, он делал с сошки один выстрел, после чего обычно просто покидал поле боя, позволяя обычным воинам доделывать начатое им.

Трудно даже представить себе, каково должно быть состояние воеводы, обнаружившего, что крепостью может быть не только каменная или деревянная стена, не только частокол или засека, но и просто лежащее поперек дороги бревно; что мушкетоны могут оказаться основным орудием ведения боя; что с них вообще можно стрелять лежа!

Учитывая то, что в Европе приклады мушкетонов и аркебуз при выстреле зажимались под мышкой — подобное должно показаться полнейшей фантастикой!

— Что же, давайте подождем продолжения… — дотянув мушкетон за наплечный ремень, который тоже еще не изобрели, Росин выглянул наружу. В воздухе тут же прошелестело одна за другой две стрелы. Однако в прочном шишаке они не показались такими уж страшными, да и выпущены были, скорее всего, наугад. — Интересно, что делать станут? Если нас по всем правилам осады брать, то нужно или сапу рыть, или стену ставить. Артиллерию подтаскивать. Этак у них неделя уйдет, а без пушек и месяц. В атаку ломиться — мы у них не один десяток народа положим. Тоже не самый вкусный вариант.

— А ты бы что сделал, Константин Алексеевич? — спросил подошедший Зализа.

— Я? — Росин оглянулся пожал плечами. — Я бы без пушки, или хотя бы пары длинноствольных пищалей, даже в малый поход ныне не ходил. Но этого пока еще не все понимают.

— Святый Господи! — перекрестился Зализа. — Благодарю тебя за благоволение к земле русской.

— Что так? — удивился неожиданной реакции Костя.

— Государь наш, Иван Васильевич, в первом походе на Казань, после утопления на Узе двадцати пушек приказал поход оборвать, и назад воротиться. Воеводы уговаривали, но государь, хоть и юн был, но с малым нарядом татар воевать не захотел…

— Бегут!!!.

Костя снова повернул головы в сторону поляны, и с изумлением обнаружил, что ливонцы, словно саранча, сплошной массой рвутся вперед по тропе, шлепают через окружающие заросли, ломая мелкий молодой кустарник и громко чавкая ногами по воде, временами проваливаясь глубже колена и с трудом выбираясь обратно, и даже от просвечивающей справа через лес водной глади доносится торопливый плеск.

— Уходи, Семен Прокофьевич! — рявкнул Росин, направляя ствол в самую середину набегающей толпы и нажимая на спуск. — Н-на!

Пуля в полсотни грамм, выпущенная с расстояния трех десятков шагов должна была пробить двух-трех человек, хоть в кирасах, хоть в майках. Рядом громыхнули еще несколько мушкетонов, потом еще и еще. В первые секунды Костя еще увидел, как начинают валиться с ног сжимающие мечи атакующие ливонцы, но потом все пространство уже привычно заволокло дымом, и последние выстрелы одноклубники производили уже наугад.

— Уходим, уходим! — подгонял товарищей Костя, сам вместе со всеми отбежал на полсотни метров, остановился и заученным движением начал чистить ствол, вглядываясь в покинутую баррикаду, которая теперь казалась едва ли не родным домом. Выдернул из кармашка патрон, надорвал зубами бумагу и высыпал порох в ствол, прибил картечный заряд.

На поваленный поперек дороги березовый ствол вскочил воин в светлой стеганке с нашитыми на грудь пластинами, закрутился, не понимая, где находится враг. По сторонам звонко щелкнули тетивы, и в животе победителя мгновенно оказалось две стрелы. Он согнулся и повалился вперед. В белесой дымке промелькнул еще силуэт, и опять туда умчалось две стрелы.