Ветер с востока - Сандему Маргит

— Тун-ши, ты не можешь думать так всерьез!

Она медленно обратила на него свои усталые глаза.

— Тебе не кажется, что предание Людей Льда более разумно? Продать душу злому сатане, чтобы получить богатство?

— Нет, — сознался Вендель, подумав немного. — Но все, что связано с Людьми Льда, непостижимо.

— Да. Потому что Люди Льда прикоснулись к источникам жизни.

Она не стала ничего объяснять. Тогда Вендель сказал с горячностью:

— Ты говоришь, что он продал своих потомков, чтобы получить вечную жизнь. Но кому?

— Шаме. Смерти. Волей Шамы было сделать из них инструмент, чтобы создавать для него молодые, рано обрывавшиеся жизни! Потому что Шама любит таких. Получаются такие красивые цветы в его саду. Черные, красивые цветы.

Сад смерти? Голова у Венделя пошла кругом.

— Так, значит, поэтому он хотел иметь подручных? Другими словами, убийц? Нет, Тун-ши, это звучит так неестественно!

— Разве это так необычно с подручными смерти? Разве их мало на свете, хотя над ними не тяготеет такое проклятие, как над Людьми Льда?

Вендель кивнул.

— Поджигатели войн. Вояки, которые любят убивать врагов. Я даже слишком насмотрелся на людей такого сорта, Тун-ши. Почему же Шама утруждал себя созданием лишь небольшого количества, одного в каждом поколении?

— Ты, Вендель, забываешь одну вещь: Шама не является божеством всего мира. Он наш, только наш…

Над этим Вендель задумался. Но ее доводы были немного сложны для его утомленного за день мозга.

— Ты говоришь, что Тенгель Злой жив, — сказал он агрессивно, потому что ее непонятная болтовня раздражала его. Ему всегда было довольно трудно воспринимать проклятие Людей Льда. А тут еще появилась простая, примитивная женщина, живущая где-то на краю земли и перевернула эту историю вверх дном, чтобы совершенно сбить его с толку. — Если он сейчас живет, почему тогда никто его не видел?

— Ты в этом уверен? Что никто его не видел?

Вендель подумал.

— В нашем роду было несколько человек, утверждавших, что видели его. Двое отмеченных проклятием: настоящая ведьма по имени Суль и молодой парень Колгрим. Но он умер сразу после этого. — Тун-ши кивнула. — Говорят, что Тенгель Злой сторожит котел. Но он ведь не может делать это целую вечность.

— Нет, я не верю, что он сторожит котел. Во всяком случае, я знаю о проклятых в нашем роду — они видят больше, чем другие, они видят то, что принадлежит миру теней.

— Да, это верно.

— То, что они, твои меченые, видели, была его тень. У нас тоже свои легенды. О Тан-гиле. Говорят, что он лежит, погруженный в глубокий сон. И что он просто появляется как дух перед теми, кто может видеть.

— А где он лежит в этом сне? — Вендель не мог удержаться от того, что его вопрос прозвучал несколько сдержанно, почти насмешливо.

— Этого никто не знает.

Какое-то время они лежали молча. Вендель подумал, что Тун-ши заснула. Тогда он пробормотал себе под нос:

— Но это не соответствует действительности.

— Что именно?

— Извини, если я разбудил тебя.

— Ты меня не разбудил.

— Я имел в виду количество — один в каждом поколении. Если меченые встречаются как у нас, так и у вас, то число получается больше, чем один.

— Это не так определенно. Во-первых, сказано ведь «по меньшей мере один в каждом поколении». Во-вторых, случалось у вас, что меченый отсутствовал. И тогда проклятие било по нам. В полную силу. Давай возьмем твое поколение. Есть ли у вас меченые?

— Есть, кажется, один с очень желтыми глазами. О котором никто не хочет говорить.

Она кивнула.

— Это может быть правдой, потому в Таран-гае нет никого в твоем возрасте, кто отмечен печатью проклятья. А как обстоят дела в поколении после тебя?

— Откуда я могу это знать? Мы только что стали взрослыми, а меня не было дома 8 лет.

— Тогда я могу сказать тебе, что в следующем поколении у вас не будет меченых. Потому что в моих горах, там вдали, есть сейчас новорожденный мальчик, который будет самым ужасным из всех, кто рождался. И он — прямой потомок нашего Тан-гиля.

— У них, видно, перемешалась кровь?

— Да, более или менее. Но этот прямой потомок по отцовской линии.

— Понимаю. Ты часто бываешь там у своих родственников?

— Нет. Очень редко. Слишком редко. Никто отсюда не осмеливается следовать за мной, даже Ировар.