Битва за Танол - Чужин Игорь Анатольевич

Утром после завтрака мы с братом занялись сборкой крыла и предполетным осмотром, проверкой масла и исправности всех узлов и крепежа. Через час все было готово к вылету, и пришло время прощаться с Шаларом. Конь понимал, что я снова покидаю его, и плакал самыми настоящими слезами, но я все-таки сумел уговорить его слушаться старшего конюха, хотя у самого глаза были на мокром месте.

Люди очень редко бывают так преданы кому-либо, как животные, не требуя ничего взамен. В голове сразу всплыл образ Тузика, который наверняка тоже сейчас сходит с ума от тоски. На душе стало грустно, и я проводил Шалара до самых ворот конюшни, убеждая его, что обязательно вернусь за ним. Потом я простился с Алакдаром и князем Анхелем, и мы с Ингуром переоделись в теплую одежду и маскхалаты.

Под нашим руководством воины спустили дельтаплан на воду, и я, застегнув привязные ремни на Ингуре, занял свое место за ручкой управления. Не знаю для чего, я крикнул по-русски: «От винта!» — и запустил мотор. Аппарат начал набирать скорость, глиссируя по поверхности озера. Разогнавшись до максимально возможной скорости, я стал отрывать поплавки от воды. Дельтаплан плавно пошел вверх, но значительно медленнее, чем с одним пассажиром.

Сделав круг над замком, мы набрали высоту и полетели в направлении реки. На этот раз снижаться я не стал, а выдерживал высоту около километра. Ингур вцепился в привязные ремни и сидел не шевелясь, словно памятник, его лица под защитной маской видно не было. Приблизительно через час показалась лента Телира. Заложив вираж, я начал снижаться над водой и направил аппарат в сторону моста. Еще через полчаса мы пролетели над его каменными арками и продолжили полет вниз по течению. Миновав островок, ставший мне пристанищем два дня назад, я пролетел еще с десяток километров вниз по течению и, не найдя ничего подходящего для посадки, повернул обратно.

Сделав круг над мостом и окружающей местностью, я заметил маленькую речушку выше по течению, впадающую в Телир в километре от моста. Сесть на воду здесь было невозможно, но со сложенным крылом можно попытаться заплыть в русло этого ручья, если приводниться у его впадения.

Выбора у нас не было, и я пошел на посадку. Приводнившись, я отстегнул Ингура и начал приводить в себя очумевшего от страха брата. Пара пригоршней воды в лицо дала нужный результат, и парень потихоньку начал шевелиться и разговаривать. Через десять минут он окончательно ожил и стал помогать мне сворачивать крыло. Закончив с крылом, мы как бурлаки потащили аппарат верх по течению ручья, изредка прорубая проход в перекрывших русло лианах. Через полсотни метров ручей привел нас в круглый затон с пологим пляжем, место для стоянки не идеальное, но другого у нас не было. Помахав мечами с полчаса, мы расчистили более или менее удобную площадку и начали разбивать лагерь. Ингур еще был под впечатлением от ужасов первого полета на дельтаплане и никаких вопросов не задавал, молча выполняя приказы.

Закончив обустройство лагеря, я разогрел на «керосинке» воду, заварил в котелке местный чай и разлил его по кружкам. Наконец брат задал первый вопрос:

— Ингар, это ты из-за меня уже приземлился или что-то случилось? Спасибо тебе, а то с испугу чуть не умер.

— Брат, не нужно зря себя унижать, ты первый человек на Геоне, поднявшийся в воздух на драконе, до тебя таких не было. Ты самый настоящий герой и храбрец.

— Ты меня специально успокаиваешь и захваливаешь. Вспомни, я рассказывал про войну имперцев и Чинсу, там тоже воины летали на драконах.

— Не говори ерунды! Я догадываюсь, кто управлял этими драконами. Скорее всего, это была пара черных монахов, обожравшихся наркоты и отправленных в один конец без надежды вернуться назад. На Земле тоже есть такие воины-смертники, их называют камикадзе, победы они не приносят, но шуму делают много. Даю тебе слово, что через месяц ты сам будешь летать на драконе, и эти полеты будут приносить тебе радость, а не страх. Это как первая брачная ночь для непорочной девушки — сначала боль и страх, а через месяц любовники в окна толпами лазают.

Моя шутка имела успех, и Ингур окончательно оттаял, по крайней мере я мог на это надеяться. Как бы мне ни хотелось верить в преданность брата, но решимости начать разговор о Викане все-таки не хватало. Но, допив чай, я с тяжелым сердцем начал разговор:

— Ингур, ты прав, мы не случайно здесь приземлились и именно в этом месте. Ты единственный родной для меня человек на Геоне, и мне очень важно быть уверенным в том, что я полностью могу на тебя положиться.