Зубы настежь - Никитин Юрий Александрович

В блистающей синеве с неспешностью атомного авианосца двигался огромный каменный остров, похожий на исполинскую могильную плиту. Взгляду открывалось только днище, темнокоричневое, словно разломили гранитный хребет, верхняя половина после чего поднялась в воздух вместе с лесами, жилыми домами и его обитателями.

На краешке блеснуло, словно там свесил голову варвар с таким же золотым обручем на голове и смотрел на меня. На всякий случай я в международном жесте показал вздернутый кулак, а другой рукой хлопнул ребром ладони по вздутому бицепсу.

– Лапутяне? – спросил я.

Голос мой вздрагивал, я нахмурился, надеясь, что маг мои дрожащие колени поймет как признак священной боевой ярости. Маг даже не поднял головы, весь вытянулся вперед, спеша как Абебе Бикила первым коснуться грудью ленточки на пороге конюшни:

– Да кто о них помнит?.. После кто только не летал... Глупо, неэкономично, но придумать новое не по зубам, не по зубам. Вот и... Да ладно, пусть летают.

– Пусть, – согласился я очень неохотно. Проводил взглядом удаляющийся остров. Там блистало еще ярче, во множественном числе, словно рядом с тамошним варваром мне отвечало все его поганое племя на той же международной лингве. – Народ все в землю смотрит, будто копеечку ищет. Но кто и наверх поглядывает, тому как-то не по себе, когда такой над головой плывет. Если упадет на голову, то прическу точно испортит. Или обруч набекрень собьет. Да и вообще...

– Что?

– Плюнет сверху, тоже неприятно.

Куцелий вбежал под навес, а оттуда, из тени, искоса посмотрел наверх. По его бледному измученному лицу стекали крупные капли пота. Мне показалось, что губы слегка выпячены вперед, словно скрывают непомерно крупные клыки.

Знакомые ясли с высовывающимися рогатыми мордами, сильный запах пота и сена, я шел за Куцелием, угнетенный, что надо обязательно менять коня, я вообще ничего не люблю менять... а если честно, то просто боюсь перемен, перемены обычно связаны с неприятностями, как, к примеру, потеря рабочего места и поиск нового...

На мир легла тень, хотя солнце за нашими спинами сияло все так же оранжево, Куцелий что-то рассуждал о породах, я не слушал, ибо тень свинцовой тяжестью лежала внутри меня.

– Вот наши лучшие, – сказал Куцелий.

Кони смотрели с любопытством, хитрыми глазами, кто сразу старался выказать преданность, кто горделиво вскидывал голову, потряхивал роскошнейшей гривой, показывая себя во всей красе.

– А что на той стороне?

Куцелий отмахнулся:

– Там кони... ну, как вам объяснить. Тоже для героев, но... как бы это поделикатнее, для продвинутых. Единорог в случае необходимости сам бросится на вашего врага, забодает, затопчет копытами, а если уж чего, то и костер разведет... хотя как всякое животное, огня не переносит.

– А конь?

Куцелий развел руками:

– Просто конь.

– Просто конь?

– Да. Но зато – конь.

Я стиснул челюсти. Маг старательно отводил глаза, настолько старательно, что я сразу ощутил насколько я ничтожен со своими мускулами, если за моей спиной не роет землю копытом мой могучий Рогач.

– Вон тот, – указал я. – Если он не упадет под моим весом, я возьму его.

С той стороны с интересом смотрели крупные кони. Без рогов, без крыльев, без чешуи, без щипов на коленях. Куцелий проследил за моим пальцем, пожал плечами. На миг мне почудилось во взгляде мага хитрое торжество.

Конь, на который я указал, был просто огромным мощным жеребцом. Мне он показался выкованным из слитка железа, настолько рельефно под его блестящей кожей выступали мускулы, толстые жилы. Не арабский скакун, но и не бременский тяжеловоз. Могучий жеребец, к тому же что-то в нем есть, конское достоинство, что ли, но его умная морда просто еще и понравилась.

– Как скажете, герой, – сказал Куцелий. Я уже спохватился, начал подыскивать как бы отказаться, всегда лучше иметь коня, который в состоянии за тебя драться, маг явно спровоцировал меня на такой ответ, но Куцелий, как чувствовал мое состояние, сказал как припечатал: – Я велю приготовить его завтра к дороге. А теперь, доблестный герой, не желает ли взглянуть на оружейную...

– Не желаю, – огрызнулся я. – Пора посмотреть, что там подобрал твой учитель.

Он помедлил с ответом:

– Нам не дано знать...

– Меня не интересует цвет его носков, – отрубил я. – Я хочу знать, что за квест он приготовил!

Он опять помедлил с ответом:

– Он приготовит... достойный квест.

Мне почудилось, что молодой маг на что-то намекает, но сказать не решается, вряд ли варвар годится в союзники, когда дело касается как лучше подсидеть старого учителя.

Створки массивной двери кабинета Туртуллиуса странно потускнели за время нашего отсутствия. Я с дрожью по всему телу увидел плотную паутину в три слоя, что повисла на косяках. По коже побежала стая колючих пупырышек. Только что дверь блестела, начищенная как медали штабиста, а теперь нити паутины поросли мхом! Полно седых комков с засохшими мухами внутри, все похожи на мумии фараонов, словно прошли годы...

Сцепив зубы, я смахнул ладонью паутину, чувствуя как пересохшие нити звонко лопаются, выстреливая во все стороны облачками серой пыли. Свежая паутина липнет, а эта пережила свой век, как пережили его эти маги, эльфы, гномы,

Дверь протестующе взвизгнула, хотя утром еще открывалась легко и охотно. Воздух пахнул в лицо спертый, застоявшийся, словно из душного погреба где-нибудь под Харьковом. В огромном помещении свечи горели все так же бледно, бестрепетно, но я с неприятным холодком на пояснице увидел от аршинных еще вчера свечей одни пеньки в широких лужах застывшего воска.

За длинным столом горбился только один молодой маг. Я снова зябко передернул плечами. Что бледный, ладно, после бессонной ночи всяк станет бледным, но подбородок парня теперь украшала неопрятная бородка в ладонь длиной, под глазами кожа повисла как полуспущенные гетры дошкольницы.

Вдоль стены бродил Тертуллиус, остальные за ним двигались как стадо гусей, шелестели страницами. На полках книг как в Ленинке. Похоже, так торопились, что просматривали, не отходя от полок. Ко мне обернулись, я торопливо сглотнул слюну, не зная, что сказать.

У троих за эту ночь отросли бородки, у кого козлиная, у кого разбойничья от уха и до уха, лица у всех вытянулись, бледные как у тех, что возят за собой гробы.

Лицо Туртуллиуса было не только бледным, но и смертельно усталым, а под глазами в три яруса висела старая дряблая кожа, Голос был хриплым, прерывающимся:

– Доблестный герой... мои помощники... и сам я лично, весь день и ночь перебирали все книги... мы даже удлинили сутки, так что в нашей келье прошло три месяца, так что не дивись на бороды... но так и не успели найти что-то особое! Все эти сто тысяч томов, взгляни...