Механическая принцесса - Клэр Кассандра

-Это та вещь, которую я должна сказать своему брату,” сказала Сесилия. “Джем хотел бы, чтобы я сказал это ему. Это достаточно важно. И это займет всего мгновение. ”

Габриэль потер виски. Он был очень высокий — казалось он возвышался над Сесилией, словно башня, хотя он был очень стройный. У него было резко очерченное лицо, не совсем симпатичное, но приятное, его нижняя губа изящно изгибалась. “Хорошо,” сказал он. “Я пойду и пошлю его к вам. ”

-Почему Вы? А не я? -

“Если он в ярости, если он убит горем, лучше, если я увижу его, и он будет зол на меня, а не на вас,” сказал Габриэль с легкостью. Я верю, что это важно, Мисс Херондеил. Я надеюсь, что Вы не разочаруете меня. ”

Сесилия ничего не сказала, просто наблюдала, как Габриэль открыл дверь комнаты больного и вошел. Она прислонилась к стене, ее сердце бешено колотилось, до нее доносились приглушенные голоса. Она услышала, как Шарлотта сказала что-то о рунах восполнении кровопотери, которые были очевидно опасны — а затем дверь открылась и вышел Габриэль ...

Она выпрямилась.

—Уилл ...

Глаза Габриэля сверкнули при виде ее, и через мгноверие появился Уилл по пятам за Габриэлем, поворачиваясь, чтобы плотно закрыть за ним дверь.

Габриэль кивнул Сесилии и отправился по коридору, остави её наедине с братом.

Она всегда задавалась вопросом, как вы могли побыть наедине с кем-то ещё, на самом деле. Если вы были с кем-то, то по определению были не одни?

Но сейчас она чувствовала себя в полном одиночестве, Уилл, казалось, полностью был где-то в другом месте. Он даже не казался сердитым.

Он прислонился к стене у двери, возле неё, и всё же казался несущественным, как призрак.

- Уилл, - позвала она.

Казалось, он не слышал ее. Он дрожал, его руки тряслись от напряжения и усилий.

- Гвилим Оуэн, - сказала она снова, более мягко.

Он повернул голову, чтобы посмотреть на нее по крайней мере, хотя глаза его были голубыми и холодными как вода Лин Мвингил (озера Tal-y-llyn) с подветренной стороны гор. Я впервые пришел сюда, когда мне было двенадцать, - сказал он.

- Я знаю,- сказала Сесилия, сбитая с толку. Он думал, что она могла забыть? Потеря Эллы, а затем Уилла, её любимого старшего брата, всего лишь за несколько дней? Но Уилл казалось не слышал её.

- Это было, если быть точным, десятого ноября того же года. И каждый год после этого, в годовщину того дня, я впадал в отчаяние. Именно в этот день - это был мой день рождения - когда я сильнее всего вспоминал маму и папу, и тебя. Я знал, что Вы живы, что Вы были там, что Вы хотели, чтобы я вернулся, и я не мог идти, не мог даже послать вам письмо. Я написал десятки и сжег их. Вы должны были ненавидеть меня и обвинять меня в смерти Эллы.

- Мы никогда не винили тебя...

- После первого года, хотя я по-прежнему боялся прихода этого дня, я начал замечать, что что-то Джем просто должен был сделать каждого десятого ноября, какие-то обучающие тренировки или какой-то поиск, что отводил нас в дальний конец города в холодную, влажную зимнюю погоду. И я раньше жестоко ругал его за это, конечно. Иногда сырость делала его больным, или он, бывало, забывал свои наркотики и становился больным на день, кашляя кровью и прикованный к постели, и это тоже отвлекало. И только после того, как это произошло три раза - поскольку я очень глуп, Сеси, и думаю только о себе - я понял, что он, конечно, делал это для меня. Он заметил дату и делал все, что мог, чтобы вывести меня из моей меланхолии.

Сесиль замерла, глядя на него.

Несмотря на те слова, которые стучали у нее в голове, чтобы быть сказанными, она не могла ничего вымолвить, поскольку это было, как если бы завеса лет отпала, и она видела ее брата как в последний раз, когда он был ребенком, гладя ее неловко, когда ей было больно, засыпая на ковре у камина с книжкой на груди, выбираясь из пруда, смеясь и отряхивая воду из черных волос.

Уилла, без стены между собой и внешним миром.

Он обнял себя, как будто ему было холодно. - Я не знаю, кем быть без него, - сказал он. - Тесса ушла, и каждое мгновение без нее – это нож, разрывающий меня на части изнутри. Она ушла, и они не могут отследить ее, и я понятия не имею, куда идти и что делать дальше, и единственный человек, которого я могу представить себе, говоря о моих мучениях, это единственный человек , кто не должен знать. Даже если бы он не умирал.

- Уилл. Уилл. - Она положила руку ему на плечо. - Пожалуйста, послушай меня. Это насчёт Тессы. Я думаю, что знаю, где находится Мортмейн.

Его глаза широко распахнулись при этом.

- Откуда ты знаешь?

- Я была достаточно близко к вам, чтобы услышать то, что сказала Джессамин, когда она умирала.” сказала Сесилия,чувствуя, как кровь застучала в нем под кожей. Его сердце трепетало. “Она сказала, что ты был ужасным валлийцем.

- Джессамин? - Он казался изумленным, но она заметила как, сузились его глаза. Возможно, подсознательно, он начинал следовать тому же самому ходу мыслей, что и она.

- Она продолжала повторять, что Мортмейн в Идрисе. Но Анклав знает, что это не так - быстро сказала Сесилия. - Ты не знал Мортмейна, когда он жил в Уэльсе, а я знала. Он хорошо его знает. И ты когда-то тоже знал. Мы выросли в тени горы, Уилл. Подумай.

Он уставился на нее.

- Ты же не думаешь – Кадаир Идрис?

“Он знает эти горы, Уилл,” сказала она. “И он счел бы все это забавным, большая шутка над тобой и всем нефелимами. Он точно забрал ее туда, откуда ты сбежал. Он забрал ее в наш дом. ”

-Поссет?-, Сказал Гидеон, принимая дымящуюся кружку из рук Софи. -Я снова чувствую себя ребенком.-

- Здесь специи и вино. Вам это будет полезно. Укрепит Вашу кровь”. Софи суетилась рядом, не глядя непосредственно на Гидеона, прежде чем поставить поднос она отнесла его на тумбочку рядом с кроватью. Он приподнялся, одна из штанин его брюк отрезана ниже колена, а сама нога перевязана бинтами. Его волосы были все еще в беспорядке после борьбы, и, хотя он получил чистую одежду, чтобы одеться, он все еще слегка пах кровью и потом.

“Это укрепит мою кровь, - сказал он, протягивая руку, на которой две восстанавливающие кровь руны, вепри, были выведены чернилами.

“Это значит, что вам не нравится поссет(горячий напиток из молока, смешанного с сахаром, пряностями и вином), так? - спросила она, уперев руки в бедра. Она все еще могла вспомнить, какой раздраженной она была с ним из-за булочек, но она простила его полностью накануне вечером, читая его письмо консулу (которое у нее не было случая отправить - оно все еще было в кармане ее окровавленного фартука). И сегодня, когда автомат порезал его ногу на ступенях Института, и он упал, когда кровь хлестала из открытой раны, ее сердце охватил ужас, что удивило ее.