Узкие улочки жизни - Иванова Вероника Евгеньевна

«Господи, Господи, Господи, да он же совсем не изменился, все такой же бравый красавец! А я-то… Расплылась, как квашня, на люди выйти стыдно. А уж к нему и подавно. Не узнал бы, и хорошо бы было… Нет, узнал. По глазам вижу, глаза у него всегда как звездочки были, светлые и ясные, а теплые какие… И смотрит… По-прежнему смотрит. Как на том танцевальном вечере. Так смотрит, что хочется снова в вальсе закружиться… Да куда уж мне вальсировать! Внучат нянчить и правнуков, вот и все, что мне теперь нужно. А ведь хочется… Как же хочется снова его ладонь на талии почувствовать! Хотя бы еще один раз. Напоследок. А больше я у Господа просить не могу. Грех большего просить-то…»

«Венчание назначено на двадцать седьмое число в кирхе Святой девы-заступницы, в этот день две семьи официально станут одной. Впрочем, по заявлению старшего сына госпожи Майер, церемония — лишь дань уважения гражданским законам, а истинное чувство единения все родственники с той и другой стороны почувствовали, увидев счастье своих стариков…»

Значит, вальс все же состоялся. И слезы, разумеется, были. Радостные и теплые. Например, как у меня. Правда, мое состояние более справедливо описывается, как «сопли ручьем»…

Сморкаюсь в бумажный платок и ловлю удивленный и отчасти неодобрительный взгляд дамы, стоящей рядом. Да, вот такой я нежный и чувствительный. До чужих переживаний. Но с чтением душещипательных историй в общественном транспорте нужно быть поосторожнее. Потому что прослезившаяся девица юных лет выглядит вполне привычно, а когда глаза вытирает взрослый мужчина… Можно ссылаться на аллергию или простуду, но не каждый же день! Нет, только новости, официальные политические заметки ни о чем, биржевые сводки, индекс инфляции и прочее. Хотя, инфляция способна довести до слез ничуть не менее успешно, чем воссоединение влюбленных.

Плата за электричество снова выросла. Ненамного, но по капельке, по капельке — и море наберется, как любит приговаривать миста Олдмэн, поглаживая кружку с пенным напитком. Надо будет в следующее посещение Пенсионной службы поинтересоваться, как скажется рост цен на выплате пособия. Хорошо, что мое дело проходит по местному ведомству, а не федеральному: наш мэр строго следит за благополучием горожан. Как гласит легенда, пристальное внимание к нуждам жителей Ройменбурга стало отличительной чертой для избираемых глав города с того самого дня, когда проштрафившегося градоначальника публично казнили на Ратушной площади, а королевские военачальники так и не отважились начать штурм, дабы покарать самодеятельных смутьянов, справедливо полагая, что пока город исправно платит в казну все подати, он волен жить в своих пределах, как сам того пожелает.

Повезло мне с городом. Крупно повезло.

***

Хоффнунг штрассе начинается в стеклянно-бетонном деловом центре, но истинное свое лицо и характер проявляет квартала через четыре, когда модернизированные старые постройки и замаскировавшиеся под старину новые уступают место настоящим аборигенам.

Я прохожу этой дорогой каждый рабочий день вот уже почти пять лет — от станции подземки до дома, в котором расположился салон «Свидание», и каждый раз ощущаю себя так, будто путешествую во времени, впрочем, совсем недалеко в веках: на какие-то две сотни лет, не больше. Ройменбург — молодой город, юный побег в роще древних деревьев. Но тем заметнее разница между зданиями, помнящими дни бесчисленных графств и княжеств, и возведенными по настоятельному требованию научно-технического и экономического прогресса. Доходные дома середины прошлого века и нынешние гостиницы, тщательно вписанные в существующий облик города, никогда не спутаешь между собой. А все почему? Потому что у клочка земли, отведенного под фундамент, не было внятной истории, ему нечего было впитывать и запоминать, кроме надежд и чаяний архитекторов, строителей, а позже — людей, решивших провести свою жизнь в возведенном доме.

В любом старом городе сила памятников истории настолько велика, что новички гнутся под ее напором и быстро дряхлеют душой, потакая страху отличиться от старожилов. А не подчинившиеся становятся выскочками, неуютными и неприкаянными. В таких домах невозможно жить: все время чувствуешь себя словно на отшибе, за невесомой, но непреодолимой оградой. Словно находишься в тесной клетке. Я сам ухитрился побывать в такой ловушке, когда ездил в Венецию. Впрочем, города с женскими именами — это всегда очень отдельный разговор…