Сержанту никто не звонит - Врочек Шимун

Второй год зубы вставить не может.

Вовчик показал Казаку жест, именуемый «отруби по локоть».

– Ах, ты!! – Денис прыгнул вперед...

– Холдо, привет! – появляется на шум борьбы Маша-Гелла. Здоровенная деваха, с бритой головой, по-мужски оплывшим лицом, и в черной футболке. В руке – гитара. – Стильный цвет, – говорит она, озирая мою розовую рубашку, широкие штаны на подтяжках и темно-серое пальто без рукавов. – И вообще: прикид классный. Прямо выходной костюм. Че сегодня, праздник какой?

– Да. Позже объясню.

– Хр-рр. А-а! – поворачиваемся и дружно созерцаем единство и борьбу противоположностей: рослый Денис ухватил Вовчика за щиколотку и поднял вниз головой, а Геббельс в ответ кусает противника куда-то в район колена. Соответственно, Казак пытается спасти ногу и скачет по комнате. После каждого прыг-скок голова Вовчика оказывается в опасной близости от пола...

– Как ваше ничего? – спрашивает Маша, зевая.

– Спасибо, Гелла. Все хорошо. Как твои Диаблы Ту?

– Ох, бля! Сорри, Холдо, я ненарошно, – спохватывается она. – Застряла на пятом уровне... демоны проклятые. Лезут и лезут, ниггеры какие-то, чест слово...

– Гелла, а...

– Голову мыть будете?

Холдо решил, что уж на этот вопрос он ответит сам – без помощи Другого:

– Да.

– Проходите, пожалуйста, – сказала девушка. Холдо последовал за ней к белой раковине, краем глаза наблюдая отражение собственной фигуры в зеркалах. Среднего роста, темные волосы до плеч, плотного сложения...

Седоватый мужчина, над шевелюрой которого колдовали руки полненькой парикмахерши, скосил на него глаза, тут же отвел. Выглядел седоватый расслабленным и неопасным, но Холдо насторожился. Почему-то здесь избегали смотреть прямо, предпочитая вот так – искоса и с прищуром. Надеюсь, подумал Холдо, я выгляжу...

«Адекватным». Он поморщился.

Чужое слово. Больное слово.

– Садитесь, пожалуйста, – заговорила девушка. – Откиньте голову, – перед глазами Холдо оказался белый потолок. – Вода не слишком горячая? Сделать похолоднее?

– Да.

Другой знал много больных слов. Все они были чужими для Холдо, от каждого шло фальшивое, лихорадочное, липкое тепло – они не грели, а лишь туманили мысли, словно плохо очищенное виски. За такими слова легко прятаться, подумал Холдо, стоит только...

– Так лучше?

– Да.

...наворачивать одно на другое.

Но есть слова проще и честнее. «Еда», «осень», «дом», «костер». Они теплые. А еще есть слова прохладные, слова холодные, а иногда – обжигающе ледяные, словно ружейный металл на морозе...

Настоящие слова.

Такие, как «честь». Долг. Такие, как «ярость».

Холдо вздрогнул.

– Хх-аар-х!

Треснуло! Ранняя весна – лед подтаял, набух водой, превратившись в западню для неосторожного всадника. Задние ноги жеребца провалились. Он с испуганным ржанием рванулся, ломая подтаявшую корку, и – погрузился по круп. Передние копыта замолотили в воздухе. Маршал мгновенно привстал на стременах, выдернул «Винчестер» из перевязи, швырнул в сторону... взвился в прыжке...

Уже приземляясь спиной на пористый, рыхловато-серый подтаявший лед, подумал, что надо сразу перекатиться вправо, чтобы не...

Плюх!

...провалиться. Спина погрузилась в мягкое. Вправо, вправо, еще раз вправо... Белое, черное, белое, черное, белое... Белое. Стоп. Теперь – лежать неподвижно. Ждать. И надеяться, что сердце бьется недостаточно сильно, чтобы потревожить хрупкий лед.

Бух. Бух. Бу-бух.

Маршал замер, раскинувшись – словно обнимая реку. Слева раздавались глухие удары, плеск воды, обреченное ржание... Жеребец тонул. Все еще тонул. В скором времени его затянет под лед... а маршалу придется идти пешком...

Беглец тем временем все дальше. Проклятье! Что за невезение...

Дьявол, дьявол, дьявол!

Маршал отыскал взглядом «винчестер». Пополз вперед.

Другого звали Антон. В первые дни Холдо часто терял сознание, когда же приходил в себя, видел глазами Антона немногое. Иногда: котелок с похлебкой, реже: тарелку с поджаренным куском мяса; какой-то стол с бумагами, временами – белую комнатку, где Антон неторопливо справлял нужду. Но чаще всего взгляд Другого упирался в ящик с движущимися за стеклом картинками. Люди стреляли, люди целовались, люди женились, люди заводили детей, люди смеялись...

Но стреляли они гораздо чаще.

Все миры одинаковы, подумал Холдо в один из коротких периодов ясного сознания. Дайте человеку ружье, и он найдет, кому снести голову.