Ненасытность - Сандему Маргит

Как всегда, Лиза-Мерета сидела в окружении подружек. Ему не нравилось водить ее сюда, но она обычно говорила, что это самое подходящее место для встреч.

Он слышал, как она говорила что-то слушающим ее подружкам. Торопливо, сбивчиво, с оттенком игривости, и это было так характерно для нее, это юношеское желание понравиться. Лично ему эта черта в ней казалась забавной и привлекательной.

— И в среду вечером мы с Тоффером останемся дома одни!

— Да-а-а? — изумленно произнесла одна молодая дама.

Кристоффер вдруг почувствовал раздражение. С одной стороны, он ненавидел, когда его называли Тоффером (а она называла его так только тогда, когда они бывали совершенно одни), а с другой стороны, он считал, что это было их личным делом.

Дамы увидели его, Лиза-Мерета встала, взяла его под руку. Право собственности? Мысль об этом была ему неприятна.

Нет, сегодня у него скверное настроение.

— Присядь с нами, — кокетливо сказала она.

— У меня не так много времени.

Она тут же надула губки и, обращаясь к своим подружкам, сказала:

— У Кристоффера никогда не находится времени на свою девочку. Он ведь занимает такой ответственный пост и должен думать о своих пациентах!

По той или иной причине эта фраза показалась ей самой и ее приятельницам очень забавной. И Кристофферу тоже пришлось улыбнуться — из вежливости.

— Пойдем? — спросил он.

— Да, конечно! — ответила Лиза-Мерета, помахав своим подружкам так, словно все они были заговорщицами.

А он думал в это время о Марит из Свельтена, которая теперь лежала и ждала, когда он найдет время поговорить с ней.

А он, фигурально выражаясь, воткнул ей нож в спину.

Они шли по улице, слыша, как в подворотнях завывает зимний ветер. Чудесная кожа Лизы-Мереты сохраняла свой прежний золотистый оттенок. Сам же он был уверен в том, что на морозе у него покраснел нос и посинели уши. Он был уверен в том, что с Марит из Свельтена было бы то же самое.

В этом у них было что-то общее.

Лиза-Мерета болтала всю дорогу и часто останавливалась, чтобы поздороваться и поболтать со знакомыми. «Да, мы с доктором Вольденом идем смотреть дом. Да, мы собираемся пожениться летом. (При этом она восторженно хихикала.) Спасибо, спасибо, такая приятная встреча!»

— Слышишь, как все поздравляют нас? — сказала она, когда они пошли дальше.

— Да, им приходится это делать, потому что ты ставишь их перед фактом.

— Да, но ты слышал, что сказал Ларсен? Он поздравил только тебя, пожелав тебе счастья со мной!

И снова это триумфальное хихиканье. Дорогая Лиза-Мерета, не слишком ли много ты хихикаешь? И ты ведешь себя так… так ребячливо и так вульгарно!

Или она сама была такой?

Нет, наверняка это радость по поводу предстоящей свадьбы делала ее такой высокомерной. Ей можно было простить это.

Они встретили господина и госпожу Густавсен, которые, конечно же, остановились.

— А вот и наши голубки, — проворковал советник. — Идете смотреть дом? Это хорошо, что дело у вас, наконец, сдвинулось с места. И не забывай, дорогой зятек, что я не скряга, когда дело касается моей единственной дочери! Так что, если дом вам понравится, я готов раскошелиться.

— Но вы должны предъявлять к дому хотя бы минимум требований, — сказала мать Лизы-Мереты. — В нем должно быть по крайней мере две ванные, а лучше, если еще одна для гостей. Водопровод и…

— Да, да, дорогая мамочка, я хорошо знаю, что мне нужно. Согласно общепринятым правилам, жена врача должна жить достойно.

— Ты всегда знаешь, чего хочешь, моя девочка, — хмыкнул советник и слегка потрепал дочь по волосам. — Так что, Кристоффер, остерегайся перечить ей, если она чего-то хочет! Она ни за что не уступит, в этом она вся в отца!

Все удовлетворенно засмеялись. Кристоффер внезапно почувствовал себя гостем в компании, где все знают друг друга, за исключением его.

Он искоса посматривал на них, пока они болтали между собой. Как похожи были мать и дочь! Не внешне, а по манере поведения, по складу характера.

Госпожа Густавсен была дамой элегантной, хорошо одетой, так же, как и дочь. Но Кристоффера всегда немного пугало ее холодное, застывшее, пустое выражение лица. И он невольно сравнивал его с выражением непосредственности и теплоты на лице Лизы-Мереты.