Шанс (Сборник) - Бычкова Елена Александровна

Смятение на лице Сагюнаро сменилось сомнением, желанием верить словам товарища. Похоже, это объяснение оказалось самым удачным из того, что мог придумать Рэй.

— Все еще не хочешь меня убить? — спросил он, слабо улыбнувшись.

— Пожалуй, нет, — серьезно ответил заклинатель, — Думаю, твои новые способности нам еще пригодятся.

Сагюнаро кивнул, снова посмотрел на свою ладонь, сжал пальцы в кулак и вышел из зала. Рэй услышал, как он что-то говорит Гризли, и толстяк беззаботно смеется в ответ.

Заклинатель поднял наконечник копья, машинально сунул его за пояс, направился следом за друзьями и плотно задвинул за собой дверь.

2009

Алексей Пехов

ВЕДЬМИН ЯР

Ворон на ржаном поле не было, что и неудивительно при таком пугале. Будь я мало-мальски разумной вороной, то, встретив подобную страхолюдину, летел бы до княжества Лезерберг, вопя во всю глотку от ужаса.

Пугало было неприятным.

Недобрым.

Злым.

Оно торчало на палке, затянутое в дырявый солдатский мундир времен князя Георга. В широкополой, надвинутой на глаза соломенной шляпе с растрепанными полями. Голова — мешок, сшитый из рубища и набитый непонятно какой дрянью, — казалась одутловатой и непомерно большой. Нарисованная черной краской линия рта — зловещая ухмылочка на все лицо — заставляла задуматься о психическом состоянии пугала.

— Улыбка, что называется, мороз по коже, — отметил Проповедник.

Я не ответил, лишь раздраженно дернул плечом, и он замолчал. Меня больше заинтересовал серп в правой руке страшилы. Он был покрыт странным буроватым налетом. Возможно, ржавчина, а может, и нет. Я не настолько любопытен, чтобы проверять. Но, судя по улыбке пугала, не удивлюсь, если где-нибудь в меже лежат чьи-то кости. Кто знает, что делает оно ночью, когда вокруг залитые лунным светом поля и на проселочной дороге появляется одинокий путник?

Я бросил на него еще один оценивающий взгляд и сказал:

— Наверное, ты свирепеешь оттого, что изо дня в день приходится стоять в этом забытым богом месте под ветром, дождем и снегом. И надо думать, тебя порядком допекло гонять ворон. Если хочешь, можешь присоединиться к нашей маленькой компании. Не обещаю, что будет интересно, но всяко лучше, чем торчать на ржаном ноле.

Услышав мои слова. Проповедник расхохотался и вытер кровь, текущую из проломленного виска:

— Зачем тебе это страшило, Людвиг?

— Мне так хочется.

Он фыркнул, слишком громко и театрально, поправил окровавленный, давно уже не белый воротничок своей сутаны, но не стал меня убеждать оставить затею, за что я был ему безмерно благодарен.

— Что скажешь? — обратился я к пугалу.

Оно ничем не показало, что услышало меня. Лишь ветер трепал торчащую из-под соломенной шляпы паклю волос и пригибал ржаные колосья.

— Ну как знаешь, — равнодушно сказал я ему, поднимая с земли свой дорожный саквояж. — Если надумаешь, догоняй.

Я пошел прочь, и Проповедник пристроился в шаге за мной, напевая Anima Christi,^[8] на этот раз переложив ее на мотив одной золянской песни. Проповедник у нас еще тот безбожник и богохульник. Такого, как он, даже среди кацеров^[9] Витильского княжества не сыщешь. В былые годы Псы Господни с радостью отволокли бы его на костер, но теперь времена уже не те, и Проповедник частенько глумится над обряженными в черные сутаны братьям и по вере. Ему все сходит с рук.

Перед поворотом я оглянулся. Пугало стояло там же, где и раньше.

— Может, ему нравится гонять ворон? — пробормотал мой спутник.

— Не исключаю такой возможности. В любом случае — стоило попытаться.

Проселочная дорога виляла среди неубранных полей и казалась давно заброшенной. Никаких следов. Впрочем, впечатление было обманчивым. Люди здесь появлялись, о чем свидетельствовала хотя бы свежесколоченная изгородь. Мы дошли до перекрестка, где основной тракт вел к Виону, третьему по размеру городу княжества Фирвальден.

В воздухе пахло жарким летом и грозой, собирающейся на востоке. Неугомонные ласточки носились над самой землей, кузнечики стрекотали, как угорелые. В общем, ничего интересного. К сельским пейзажам я равнодушен. И если бы мой конь не захромал и его не пришлось продать какому-то жуликоватому типу, стал бы я рассматривать окрестные пасторали столь придирчиво.

Возле дорожного столба, отмечавшего мили, я остановился, мельком взглянул на сухую фигуру Проповедника, подумав передохнуть, но на дороге показался регулярный дилижанс, за что я тут же возблагодарил свою удачу.