Ведьма-хранительница - Громыко Ольга

С трудом удерживаясь от смеха, я вытащила меч и пообещала отдать половину гонорара на храм.

Благочестивый оборотень ойкнул и пустился наутек, вопя на бегу: “Свят-свят, изыди! Спасите, люди добрые! Да что же это деется! За веру истинную от ведьмы поганой муки смертные принимаю!”

Я громко потопала на месте и вложила меч в ножны, посчитав задание выполненным.

– Завтра в селе будет ярмарка, – радостно сообщила Орсана, когда я уже разделась, на цыпочках подошла к широкой общей кровати и осторожно залезла под одеяло, думая, что наемница спит. – Надо сходить посмотреть, здешние цены должны быть ниже городских. А я заработала один кладень, подменяла вышибалу у дверей – тот растянул ногу и решил денек отлежаться.

– И многих вышибла?

– Только одного, он принял меня за распутную девку. А у тебя как дела?

– Ерунда. Один оборотень, и тот истинный. Убить рука не поднялась, так что вряд ли что-нибудь заплатят.

– Это как?

– Ну, истинные оборотни меняют ипостаси по собственному желанию, в любое время, сохраняя разум и речь. А если эта способность не врожденная, а, скажем, появилась в результате наведенной порчи или укуса вурдалака, то они превращаются в жутких тварей только по ночам или в темноте, бросаются на всех без разбору, а потом ничего не помнят... Конечно, среди истинных тоже попадаются кровожадные монстры, как и среди людей.

– А они страшные? – с замиранием поинтересовалась Орсана, ежась под теплым одеялом.

– Обычные, – зевнула я. – На волков смахивают, мохнатые, круглоухие, нос покрыт шерстью, пасть короче волчьей, зато шире. Основное отличие – следы пятипалые, когтистые, по бревенчатым стенам запросто взбираются. Впрочем, этот в окна только заглядывал... Ну да леший с ним, спокойной ночи!

Уже сквозь дрему я услыхала, как Орсана подкралась к окну и закрыла ставни на крюк.

ГЛАВА 12

Разбудило нас предрассветное, истошное кукареканье. Распахнув ставни, Орсана сонно вгляделась в серую туманную мглу и мрачно предположила, что мы приняли за первый петушиный крик последний волчий вой. Тем не менее пришлось вставать. Купцы обычно съезжаются на ярмарочную площадь глубокой ночью, начиная торговлю, как только становится возможным отличить золото от серебра, и это самое подходящее время для выгодных покупок. Потом рынок наводняется толпой, а самое лучшее и дешевое разметают в первую очередь.

Из окна открывался незатейливый вид на скотный двор, усыпанный навозом и изрытый копытами. Возле стены скособочился стог прошлогодней соломы для выстилки хлевов. Запертый в курятнике петух еще раз продрал глотку, и хозяйка, неприкрыто зевая, с ведром ячменя в руке вышла через заднюю дверь высыпала зерно в длинное корыто и отомкнула птичники. Двор наполнился кудахтаньем, кряканьем, гоготаньем, в хлевах нетерпеливо завизжали голодные свиньи. Разбуженные постояльцы начали помаленьку стягиваться вниз, к ароматным запахам, расползавшимся от очага; я слышала, как они обмениваются приветствиями и топочут по лестнице.

Мы с Орсаной решили не тратить время на завтрак. Быстро одевшись, по очереди спрыгнули из окна в стог, скатились по его шуршащему боку и, отряхнув друг дружке спины, пошли на базарную площадь.

Увы, торжище не оправдало наших ожиданий. Да, мечи, луки, кинжалы, кольчуги и прочие орудия нападения и защиты были представлены в большом количестве, но, к сожалению, относились к грубо сработанным дешевкам, вполне пригодным для тренировок, но почти бесполезным в бою. Наемнице удалось-таки раскопать в груде хлама неплохой гномий меч, даже с клеймом, но купец затребовал за него пятнадцать кладней, почти все Орсанины сбережения. Огорченная девушка покрутилась вокруг прилавка, взвесила меч в руке, опробовала в деле, разрубив услужливо подставленное полешко. Меч был хорош, что и говорить. Пожалуй, он стоил этих денег. Даже я видела разницу между обычной полосой заточенного железа и этим тускловатым, но грозным клинком из двух различных сортов стали, когда металлические прутья сначала переплетаются винтом, а затем уж куются.

– Вы, девушка, не сомневайтесь, – уговаривал купец хмурую наемницу, – товарец первый сорт, другого не держим. С ним вы против цельной банды татей выстоите, да что там – старую Гереду на тот свет отправите.

– Кого-кого? – заинтересовалась я.

– Дракониху, – охотно пояснил купец.

– У вас водятся драконы?

– Водятся, куда ж им деваться? Вон там, далеко в горах, жил старый дракон, да что-то давно я его не видел, то ли улетел, то ли околел от старости, кто его знает. А здесь, поближе, – эвон под той горкой! – пещера драконихи. Тоже немолодая, последний ее выводок уж лет тридцать как по свету разлетелся. В пещере у нее, говорят, сокровища несметные – золото, каменья драгоценные. Ну, само собой, и скелетов порядочно. Дураков-то много, что драконью голову за почетный трофей почитают, было бы у драконихи желание – ими бы одними и питалась, глядишь, и скот перестала бы воровать. Впрочем, три-четыре овцы в месяц селяне ей прощают: говорят, из чьего стада старая Гереда откушает, у того якобы вскорости дочь замуж выйдет. Ну что, девушка, берете меч? Или, хе-хе, овцу вам предложить – дракониху умасливать?