Слово воина - Прозоров Александр

— Нет, я еще посижу, — отказался Середин, и довольные воины, оставив внизу плащи, полезли на горячий лежак.

Олег сходил к дверям, поймал петуха, которому за печью насыпали немного крупы, сунул его в клетку, поставил на стол, а потом потушил лучины. Немного подождал, прислушиваясь к происходящему за черным окном.

Мир за стеной погрузился в покой. Можно сказать — в мертвый покой. Не потявкивали скучающие собаки, не переминались коровы в стойлах, и даже неизменный лягушачий хор — и тот начисто отсутствовал в этом мертвом царстве.

— Ну, тварь, — тихо прошептал он. — Неужели ты не хочешь посмотреть, кто заглянул в самое сердце твоих владений?

В памяти всплыли азартные игры с Вороном, когда они с ребятами — когда все вместе, а чаще по одному — устраивали «охоту на василиска». Вот и сейчас бы выйти, прошвырнуться по темным углам, поискать смертельно опасную бестию…

Нельзя. Люди здесь без охраны останутся. Да и лошади тоже. Разве сам придет…

Олег уже начал засыпать, когда крест неожиданно обжег руку нестерпимой болью. Ведун от неожиданности вскочил, уронив клетку — петух спросонок недовольно заклекотал, и боль моментально стихла.

— Что такое? — заворочался на полатях купец.

— Ничего, все спокойно.

— А что за шум?

— Василиск приходил. Да только петя наш спугнул его в самый неподходящий момент.

— Откуда ты знаешь?

— А за что ты мне серебро платишь, Глеб Микитич? — улыбнулся в темноту ведун.

— И что теперь?

— Ничего, — поднял клетку обратно на стол Середин. — Спугнули тварь. Теперь, думаю, до утра не появится. Давайте спать.

* * *

Первое, что сделал на рассвете ведун, так это сбегал в хлев, где над полными овса яслями ночевали лошади. Олег погладил каждую левой рукой, потеребил по морде — крест оставался холодным. Значит, обошлось. Он вернулся в дом, вместе со всеми подкрепился, дабы лишнее добро не пропадало, отправился седлать своего гнедого.

Купеческие слуги, исходя из того же принципа: «Не пропадать добру», хорошенько нагрузили чересседельные сумы и найденные мешки вяленым и сушеным мясом, кое-каким ценным барахлом, взятым в избах. Середин подобным мародерством заниматься побрезговал, хотя и понимал: в древние времена все это было в порядке вещей. Глеб Микитич, кстати, тоже ничего не взял, хотя и препятствовать слугам в разграблении деревни не стал.

Выехали путники где-то через час после рассвета. Дорога, обогнув сырой ольховник, вышла на берег обширного озера; тянулась вдоль самой воды метров триста, потом отвернула вправо и примерно через километр выбралась к другому, еще большему по размерам водоему.

— А вот это Меглино озеро и есть, коли интересно, — хмуро сообщил толстяк.

Устюжский тракт уткнулся еще в одну деревню, прошел ее насквозь. Она тоже выглядела совершенно целой: аккуратные избы, покачивающиеся у берега лодки, сохнущие на ветру сети. И только абсолютная тишина доказывала путникам, что здесь тоже не стоит искать живых обитателей.

За селением дорога нырнула в овражек, перемахнула радостно журчащий ручеек, снова забралась на взгорок и утонула в прозрачном сосновом бору, сквозь который прекрасно просматривался озерный простор и белые барашки волн на нем.

— Интересно, сегодня жарко, или это только я так потею? — пробормотал, поеживаясь, Аплах.

— А ты разденься, — посоветовал кареглазый воин. — Супротив яда кожаный панцирь все едино не спасет.

— Сам-то не раздеваешься, — огрызнулся рыжий.

— А мне не жарко, — спокойно возразил кареглазый. Дорога опустилась в очередную низину, вышла наверх к колосящимся полям и отвернула от озера прочь.

— Великий Сварог и дети его, — сглотнул Аплах. — Неужто миновали?

— Как птички зачирикают, — сообщил Олег, — так, значит, все позади.

Пока еще путников окружала гнетущая тишина. Они проехали через ржаное поле, миновали деревеньку в три двора, уткнулись в перекресток.

— Нам налево, — сообщил купец. — Прямо путь на Суздаль будет.

— Елки-палки, — не удержался от возгласа Середин. — Перекрестье двух важнейших дорог — а тут не то что крепости, селения приличного нет!

— А кому они нужны, перекрестки эти? — удивился Глеб Микитич. — Конный крепость обойдет, купец все едино по реке с товаром пойдет. Хорошо, коли постоялый двор окупится. И то не всегда.

Тракт тянулся по гребню меж двух болотин — с высоты, по кронам деревьев, хорошо различались влажные и сухие места. На возвышениях покачивались ели и сосны, в воде росли березы и ольха.