Дороги смертников - Каменистый Артем

И Кан был неправ, считая, что основные силы Хабрии все еще остаются где-то под Глонной. Столица взята – им больше нечего там делать. Во дворце еще звенели мечи, а первые пехотные колоны уже потянулись на юг, спеша стать лагерем по дороге к Тарибели. То, что Кан принял за авангард, было отрядом разведки, изучавшим расположение имперцев. Самих имперцев хабрийцы заметили еще прежде, но сумели при этом не показаться на глаза.

У передового отряда хабрийской армии приказ был прост: ускоренный марш к границе с Империей. По пути с максимальной скоростью уничтожать все, что этому маршу способно помешать. При этом не жалеть пороха и без оглядки использовать любое вооружение, даже самое секретное, – сейчас важна лишь скорость. Восемь тысяч солдат и офицеров с минимальным обозом сегодня впервые наткнулись на имперскую армию – полуторатысячный отряд Кана. Одно название, что в нем два полка, – оба укомплектованы почти по минимуму. Война началась слишком внезапно, и подкрепления не успели подойти.

Перед хабрийцами стояла простая задача – отряд имперцев должен освободить дорогу. И сделать это надо быстро.

Главная проблема, стоявшая этим вечером перед бригадным генералом Каном Гароном, – как ночью уберечь свою нежную кожу от кровожадных местных клопов, подлых, как все нурийское.

Офицер всерьез считал, что этой ночью ему удастся поспать.

* * *

Кан Гарон, присев на кровати, вытянул ноги, позволяя денщику стягивать высокие сапоги. Настроение было прескверным – опять придется ночевать на комковатом сенном матрасе, кишащем голодающими клопами, а утром спать не дадут местные петухи. Их здесь видимо-невидимо, и, несмотря на все усилия солдат, поголовье этих птиц будто и не уменьшилось. Грязная деревня, почти утонувшая в навозе. Жители – воры: ухитрились даже уздечку с генеральского коня украсть. Не будь жесткого приказа, повесил бы с десяток на самых высоких деревьях, чтобы всем видно было. Так нет же: «Союзное население беречь. Никаких реквизиций и экзекуций без приказа не проводить». Что за жизнь – даже нурийца вздернуть не позволяют. А за околицей тоже ничего хорошего. Один солдат сломал обе ноги, ухитрившись провалиться в какую-то трещину, а все разведчики нахватались крупных черных клещей, причем одному эта тварь залезла в ухо, и теперь никто не знает, как ее оттуда вытащить. А еще местное ворье в коротких перерывах между кражами занималось выращиванием итиса. Эту дрянь здесь если и запрещали, то формально – росла беззаботно в каждом огороде или вовсе дичкой. Солдаты просекли это дело быстро, и теперь нормальных среди них осталось немного. Большинство обзавелось отвисшими челюстями и мутными глазами, норовящими разъехаться в разные стороны.

Первый сапог приглушенно хлопнул каблуком об утрамбованную землю. Ну что за нищета – даже в лучшем доме дощатых полов не наблюдается! За маленьким окошком, затянутым какой-то мутной пленкой, сверкнула вспышка, затем еще несколько – и тут же рядом, кажется под самой стеной, ударил гром.

Кан, подпрыгнув от неожиданности, коротко вопросил:

– Что это?!

– Не могу знать, – осторожно выдохнул перепуганный денщик.

– А что ты вообще знаешь, обезьяна копченая?! – выкрикнул генерал.

Окончание его выкрика утонуло в целой серии ударов грома. Кан, позабыв, что остался в одном сапоге, ринулся на двор. Выскочив за порог, он уставился в небеса. Там было на что посмотреть – к звездам поднимались тоненькие огненные иглы. Их было очень много – десятки загадочных штуковин. Достигнув зенита, они сокращались в размерах, превращаясь в оранжевые точки. Далее эти точки быстро эволюционировали в огненные шарики, стремительно увеличивающиеся до габаритов диска Уиры, а то и Меры. В конце своего пути эти странные штуки обзаводились ярким хвостом, направленным вверх, после чего исчезали из виду, скрываясь за стеной, окружавшей двор. Вслед за этим сверкала вспышка и гремел гром.

Кану доводилось видеть ракеты, запускаемые по праздникам, – фейерверки в Империи из моды никогда не выходили. Но сейчас ему и в голову не пришло, что его отряд подвергается ракетному обстрелу, – он вообще не понимал, что происходит. Но справедливо подозревал, что это наверняка очередная неприятность. И скорее всего, похуже, чем голодные клопы.

В настоящих боях Кан не участвовал – так, мелкие операции по наведению порядка среди обнаглевших дикарей. Но армия вдолбила в него четкую заповедь: если вообще не знаешь, что делать, делай хоть что-нибудь – лишь бы не стоять на месте с разинутым ртом. За неверный приказ наказывают редко, а вот за бездействие – почти всегда.