Темные врата - Грановский Антон

Рамон качнул головой:

– Нет. Вернулся один только отрок, которого ты приставил к отряду вестовым. Он рассказал, что на стрельцов напали в лесу. Версты за две от Повалихи.

– Лысые твари?

– Да. Они набросились внезапно, сразу со всех сторон. Ратники открыли стрельбу, но кровожадных лысунов оказалось слишком много. Они перебили всех стрельцов, Первоход. Всех до единого.

Глеб хрипло вздохнул и открыл глаза. Затем с силой потер пальцами виски, снова посмотрел на Рамона и спросил:

– Как я оказался в темнице?

– Когда пришла весть о гибели стрельцов, бояре подняли мятеж. Добровол и его приспешники схватили княгиню Наталью и, угрожая ей расправой, принудили тебя сдаться. Когда ты опустил ольстру, тебя схватили и стали избивать. После, когда ты уже не мог двигаться от побоев, тебя связали и бросили в темницу. Там тебя каждый день опаивали настоем сонного гриба, поэтому разум твой помутился и ты ничего не можешь вспомнить.

Глеб облизнул сухие губы сухим языком и едва слышно спросил:

– Княгиня Наталья жива?

– Да, – кивнул Рамон. – Она в княжьем тереме.

– Пленница?

– Точно не знаю.

Глеб снова потер пальцами виски.

– Сколько я просидел в узилище? – угрюмо спросил он.

– Почти седмицу.

– Почти седмицу… – глухо повторил Глеб. – И как же мне удалось сбежать?

– Какой-то паренек на Торжке всучил мне кусок бересты. На нем было написано, чтобы мы с Хлопушей наняли возок и ждали тебя в рощице неподалеку от темницы.

– Выходит, мне кто-то помог?

– Выходит, так. Думаю, кто-то подменил зелье, которым тебя опаивали. Поэтому ты и пробудился.

Глеб задумчиво нахмурился. Теперь, после рассказа Рамона, он стал кое-что припоминать. В памяти у него замаячил боярин Добровол. А рядом с ним…

Брови Глеба дрогнули, и он провел ладонью по лицу.

– У Добровола были помощники, не так ли? – осторожно спросил он.

– Так, – кивнул Рамон.

– И эти помощники… – Глеб осекся, снова провел пятерней по лицу и с досадой проговорил: – Черт! Должно быть, я все еще не в себе. Мне вдруг померещилось, что я видел рядом с Доброволом лысых тварей.

– Так и есть, – с готовностью подтвердил Рамон. – Боярин Добровол вступил с темными тварями в сговор. Они тут всем заправляют вдвоем: он и чудовище, которое называет себя Крысуном Скоробогатом. – Толмач перекрестился и добавил: – Хозяин Порочного града – больше не человек.

– Он и будучи человеком мало чем отличался от твари, – угрюмо произнес Глеб.

Он протянул руку к своей куртке, которая лежала на лавке, нащупал в кармане берестяную коробку с сигаретами и достал ее. Прикурил неторопливо от бензиновой зажигалки, пыхнул дымом, после чего загнал сигарету в угол хмурого рта и сказал:

– Но какого черта они вместе? Как могли они сговориться?

– Они раздают горожанам «дары», – ответил Рамон.

– Дары?

– Да. Эти вещицы исполняют желания. Делают мнимые чудеса.

Глеб выдохнул облако дыма и прищурил заслезившиеся глаза:

– Объясни.

– Я выведал кое-что у людишек Добровола, – сказал Рамон. – Одних подкупил, других опоил вином. Люди болтливы и хвастливы, они всегда готовы выложить свои секреты первому встречному, нужно только уметь слушать.

– И что тебе удалось узнать?

– Несколько месяцев назад витаевские скоморохи отправились в Повалиху, чтобы устроить там представление. Стоял лютый холод, и скоморохи решили съехать с большака и сократить путь через лес. Вскоре началась буря, они заплутали и, сбившись с пути, попали в Гиблую чащобу. В чащобе с ними что-то произошло.

– Что именно?

– Этого я не знаю, Первоход. Но когда скоморохи вышли из Гиблого места, они уже были другими. Они приехали в Повалиху и привезли с собой полный возок чудны́х вещиц.

– Те самые «дары», о которых ты говорил?

– Да. Они стали показывать людям чудеса. А тем, кого удалось соблазнить чудесами, дарили привезенные вещицы. – Лицо толмача помрачнело, голос зазвучал тише и суровее. – Теперь люди Добровола дарят эти вещи жителям Хлынь-града. При этом втолковывают, что вещицы эти умеют исполнять желания.

Глеб выдохнул облако дыма и прищурился:

– Это в самом деле так?

Рамон качнул чернявой головой:

– Нет. Рано или поздно наваждение кончается, и все обретает свой истинный облик. Но цена, которую приходится заплатить за исполнение мнимых желаний, – хуже смерти. Человек начинает меняться. Чем больше желаний исполняет чуднáя вещь, тем разительнее перемены. Сначала у человека выпадают волосы и зубы. Потом солнечный свет начинает жечь ему кожу. Постепенно люди превращаются в темных тварей.

Глеб стряхнул пепел на земляной пол и сказал:

– Я вижу, ты и впрямь много знаешь.

Толмач вздохнул:

– О, да. Одного не понимаю, как скоморохи сумели выбраться из Гиблого места живыми?

– Это как раз просто. Думаю, что Гиблое место отпустило их.

– Отпустило?

Глеб кивнул:

– Да. Сначала извергло из своей поганой утробы «дары», а потом заманило тех, кто доставил эти «дары» людям. Не будь поблизости скоморохов, подвернулся бы кто-нибудь другой.

Рамон помолчал, с хмурым, взволнованным видом обдумывая слова Глеба, затем спросил:

– И для чего все это?

Глеб пожал плечами:

– Кто знает. Гиблое место постоянно пытается вырваться за межу. Оно стремится расширить свои границы.

– У него есть какая-то цель?

Глеб махнул рукой перед лицом, отгоняя дым.

– Может быть. А может быть, и нет. Мы, ходоки, все время стремимся наделить Гиблое место разумом. Но вполне возможно, что Гиблое место – это что-то вроде гигантской безмозглой амебы, которая питается человеческими душами.

Толмач обдумал его слова и грустно вымолвил:

– Это было бы еще страшнее.

– Да, наверно, – согласился Глеб. Он вмял окурок в темную, иссеченную ножом столешницу. Затем пристально взглянул на Рамона. – Я задам тебе еще один вопрос, и ответь на него правдиво.

– Постараюсь.

– Советник Кудеяр перешел на сторону мятежников?

Толмач нахмурился и тяжело вздохнул:

– Кудеяра они убили, Первоход. Закололи ножами, а потом… Потом они его…

– Не продолжай, – угрюмым голосом прервал Глеб. – Как выглядят «дары»?

– По виду эти вещицы – что-то вроде обточенных костей или камней. Я видел одну такую. Я вовсе не собирался ее брать, но рука моя сама к ней потянулась. «Дары» притягивают к себе. Очень сложно не поддаться соблазну и устоять.

Некоторое время Рамон молчал, искоса поглядывая на бледное лицо Первохода, затем мягко поинтересовался:

– Что ты намерен делать, Первоход?

– Что я намерен делать? – Глеб мрачно ухмыльнулся. – По-моему, тут все очевидно. Я совершил ошибку, когда отправил стрельцов в Повалиху и не пошел с ними сам.