В когтях ястреба - Юрин Денис

– Морронятина, на гуляш порублю! – взревел разозленный противник, чьи уши (если они у него, конечно же, были) весьма пострадали от звона.

Рыцарь рассвирепел и обрушил на барона серию сокрушительных ударов, каждый из которых был способен разрубить его пополам. Однако Штелер быстро перемещался, ловко маневрируя между столами, табуретами и прочими препятствиями, пока наконец не добрался до заветной, волшебной двери. И вот тут Аугуста постигло горькое разочарование. Засов поддался, дверь открылась, но камни уже не дрожали, словно желе, а были твердыми. Наложенные на проход чары действовали лишь в одну сторону: попасть на кухню сражавшиеся смогли, а вот выбраться, увы, нет. Раздосадованный барон на секунду замер и чуть не поплатился за свою нерасторопность головою. По-прежнему мощный, как будто рыцарь совсем не уставал, удар раскроил на две половинки дубовую дверь и чуть не отсек голову вместе с левой рукой моррона.

«Бежать некуда… если здесь и есть выход, то мне его не найти – не успею!» – подумал Аугуст, судорожно ища хоть что-то, что могло нанести противнику урон, а до тех пор постоянно перемещаясь и от отчаяния швыряя во врага все, что только попадалось под руку: пустые кастрюли, половники, разделочные ножи, глиняные плошки, медные тазики, столовый фарфор и птичьи да кроличьи тушки. Нельзя сказать, что хаотичный обстрел был бесполезен: урона он рыцарю не нанес, но зато довел грубияна до вершины бешенства. Отбиваясь от летящих в голову предметов, рыцарь ругался, а каждый раз, когда металлический предмет звенел о его шлем, сотрясал воздух зловещими обещаниями лютой расправы.

Запас пригодных для метания предметов постепенно иссяк, крюки опустели, лишь на одном из них одиноко болталась свиная туша. И тут барона осенило. Это был шанс, хоть опасный, трудно осуществимый и необычайно рискованный, поскольку у него могло элементарно не хватить сил, но единственный. Выбор был прост: или схватиться за последнюю возможность спасения, или ждать, когда рыцарь настигнет жертву и воплотит в жизнь все, что наобещал, начиная от четвертования и заканчивая медленным поджариванием на еле тлеющих углях.

Подбежав к обезглавленной, аккуратно разрезанной вдоль и избавленной от внутренностей туше животного, Штелер схватил ее за задние лапы, что было сил рванул на себя и поднял над головою. Громкий крик боли вырвался из груди моррона, ему уже никогда не забыть, как сильно заныли поврежденные кисти, какая тяжесть одновременно обрушилась на дрожащие от напряжения мышцы рук, ног, спины и, казалось, разрывающегося на части живота. Чувствуя жуткую резь во всех конечностях, Аугуст не только высоко поднял за задние лапы свиную тушу над головой, но и, продолжая оглушать противника диким воплем, принялся ее раскручивать. Во время первых двух витков Штелеру казалось, что его руки вот-вот разорвутся в локтях и улетят вместе с тушей к камину, но затем барон вдруг перестал чувствовать боль, он вообще не ощущал страдающего от непосильной нагрузки тела. Напряжение мышц оказалось так высоко, что мозг заблокировал нервные окончания, сигнализирующие о боли.

С грозным жужжанием туша вращалась над головою наступающего на рыцаря моррона и с каждым витком увеличивала скорость вращения. Противник опешил и стал отступать, держа перед собою меч и никак не решаясь ударить. Но вот Штелер зажал в угол не догадавшегося вовремя изменить направление отступления рыцаря. Еще пара витков, еще два-три небольших шажка вперед, и разогнавшаяся туша проверила бы на прочность рыцарский шлем и наплечники.

Лжесимбиот понял, что рубящий удар навстречу не только не достигнет цели, но и навредит. Меч не сможет разрубить летящую на большой скорости тушу, в лучшем случае он прорубит ее лишь наполовину, застрянет между ребрами, и его вырвет из закованных в стальные перчатки рук, какими бы сильными они ни были. У рыцаря оставалась единственная возможность спастись, и он догадался ею воспользоваться. Не делая выпада, который мог бы стоить ему жизни, симбиот вложил всю свою силу, всю мощь своего длинного и острого меча в прямой, нацеленный точно в центр живота моррона укол. Едва стоящий на подкашивающихся ногах и с трудом удерживающий равновесие Штелер просто не мог ни отпрянуть назад, ни отскочить в сторону. Однако барон просчитал такую возможность, был готов к коварному уколу и знал, как его отразить, хоть это и было необычайно рискованно и физически трудно осуществимо.