Химеры чужих желаний - Шумская Елизавета

Девушка сразу насторожилась. Еще никогда она не чувствовала опасность так отчетливо. Казалось, та разлита в воздухе. Ею пропитана вся тьма вокруг, каждый ее клочок. Каждый вдох режет ею легкие. «Боги, где же я?!» — запаниковала оннонге. Она хотела вскинуть руки и послать магию на разведку, однако на запястьях будто повисли тяжеленные гири. Сколько ни пыталась девушка поднять их, все без толку. Даже пальцы с трудом шевелились. Анарил с ужасом поняла, что не может и шагу ступить. Тело просто не слушалось. Хорошо ощущалось, но не подчинялось приказам мозга. А еще эта опасность вокруг. И разлитые чернила тьмы.

Анарил паниковала все больше. Она никогда не сталкивалась с подобной ситуацией. Что же случилось? Что ей угрожает? Кто здесь? Она одна? Поможет ли ей кто-нибудь? Или… наоборот?

Его приближение она почувствовала сразу. С какой-то неизъяснимой четкостью девушка поняла, что этот некто был здесь всегда. Абсолютно всегда. Будто родился вместе со всем миром и занял это место. Именно он создал эту ловушку. И как только жертва в нее попадает, начинается игра. Паука с мухой или кота с мышью, трудно сказать. Сначала он просто наблюдает. Это его взгляд был той опасностью, которую сразу почувствовала Анарил. Он долго таился так, чтобы девушка не смогла ощутить его присутствие. Наслаждался ее паникой, осознанием собственного бессилия. Но стоило ей начать думать, как он сделал второй шаг.

Он приблизился.

Шаг за шагом он двигался вперед. Бесшумно. Совершенно невидимый в кромешной тьме. Но Анарил ощущала его всей кожей. Столь сильную ауру она даже представить себе не могла. Он был сильнее всех. Сильнее самых мощных магов в их городе и даже стране. Сильнее всех тварей и монстров, с которыми она сталкивалась. Он был даже сильнее того демона, что ей довелось видеть, а тот входил в опаснейшую категорию. Возможно, этот некто был сильнее даже богов. По крайней мере, некоторых точно. Даже в храмах Анарил не ощущала такой сокрушающей энергии. И он приближался. Ей хотелось закричать, но горло перехватило ужасом.

«Кто ты?! Кто ты?!» — билось вопросом ее сознание. И будто в ответ в чернильной темноте зажглись странные глаза. Девушка видела только их контур — очерченный светящимся серебром. Все остальное представляло собой прежнюю тьму, может быть, еще более густую, чем прежде.

У Анарил сложилось четкое впечатление, что ее вопрос слышали. Даже могли бы на него ответить, но не стали. «Он хочет, чтобы я боялась», — подумала оннонге и с горечью поняла, что ему это вполне удается. Даже осознание целей существа не дало ей никакого преимущества. Она полностью беспомощна. Убить ее сейчас сможет кто угодно. Магии как будто и не было, да и уровнем мощи этот неизвестный настолько превосходит ее, что даже при максимуме своих сил она смогла бы его только позабавить.

Анарил была уверена, что ее враг любит забавляться. За чужой счет. «Что меня ждет? Смерть?» Мысль страшная, но в нее не верилось. Оннонге несколько раз оказывалась в ситуациях, когда ее жизнь висела на волоске, но всегда пугалась уже после того, как все заканчивалось. Даже сейчас смерть казалась чем-то нереальным. Разве может случиться так, чтобы ее не стало? Как это вообще — не быть больше? Ведь мир всегда осознается через призму личности. И все плохое или хорошее, происходящее вокруг, воспринимается нами только потому, что мы существуем. А если нас не будет, то… нам не все ли равно уже будет? Ведь не останется ничего, что могло бы испытывать боль или сожалеть? Если, конечно, забыть о том, что говорят жрецы о загробной жизни. Анарил всегда казалось, что если они и правы, то у души, отправляющей к богам, совсем другие заботы, чем переживания о смерти тела. Хотя кто там знает? Девушка куда больше боялась потерять маму с сестрой, чем умереть самой. Да и первая мысль, возникающая в ответ на «А что будет, если я умру?», была именно о них — о том, что маме и Ниобел будет так плохо.

Сейчас, полностью беззащитная перед своей участью, Анарил ужасно боялась. Но чего — не знала. Страх просто жил в ее крови, в ее сознании. А неизвестный все приближался. Его присутствие опаляло, но одновременно казалось, что мышцы стынут от дикого холода. И вот тогда-то Анарил и поняла, что значит на самом деле бояться. Это не путающиеся мысли, не трясущиеся колени, не отчаянное «Я умру?». Это животный, неконтролируемый страх. Такой, что, кажется, глаза лезут на лоб. Что движения становятся непроизвольными, и можно только биться в своих оковах, калеча себя и не замечая этого. Это что-то настолько первобытное, что невозможно дать никаких описаний, его просто нереально испытать в обычной жизни. Даже в темном переулке перед бандой грабителей боишься совершенно конкретного. Сейчас же Анарил сходила с ума от страха, но чего она боялась, сказать не смогла бы.