Истовик-Камень - Семенова Мария Васильевна

…Венн плохо помнил, как его вели каменными коридорами штреков. Сознание меркло, многолетняя привычка брала своё, и ноги переступали короткими шажками, ровно по мерке снятых с них кандалов. Постепенно делалось холоднее: то ли оттого, что приближалась поверхность, выстуженная вечным морозом, то ли из-за крови, которая с каждым толчком сердца уходила из тела и чёрными кляксами отмечала его путь. Почти всюду эти кляксы мигом исчезнут под сотнями тяжело шаркающих ног, – эка невидаль, кровь на рудничных камнях! – но кое-где пятна сохранятся, и рабы станут показывать их друг другу и особенно новичкам, убеждая, что легенда о завоевавшем свободу – не вымысел…

А пока Волкодав просто шёл, поддерживаемый неведомо какой силой, и вся воля уходила только на то, чтобы сделать ещё один шажок и не упасть. Перед ним проплывали мутные пятна каких-то лиц, но он не мог даже присмотреться как следует, не то что узнать. Шаг. Держись, Волкодав. Держись, не умирай. И ещё шаг. И ещё…

Мелькнула дремучая борода распорядителя Шаркута, с которым, сидя на лошади, беседовал купец Ксоо Тарким.

– Это – самый дешёвый раб, – небрежно кивнул торговец на Волкодава. – Никакого толку с него не будет, помяни моё слово.

Шаркут согласно кивнул.

– Эти венны, они все такие. В жизни своей не встречал более тупой и злобной скотины…

– Я думал, не найдётся способных выйти отсюда, – перебил Шаркута седобородый горшечник. – Я ошибался. Меня звали Кернгорм…

Из-за его спины вышел Каттай. Он взял Волкодава за руку и несколько шагов шёл с ним рядом, поддерживая и ведя. Он сказал:

– Я хотел выкупить маму… Расскажешь ей, хорошо?

Отодвинув чьи-то ноги, по обыкновению на четвереньках высунулся калека Динарк.

– Ты о чём себе думаешь?.. – напустился он на венна. – Ты куда это собрался? А мы как же тут без тебя?..

– Отстань от парня, старый ворчун, – утихомирил халисунца чернокожий Мхабр. Подпёр Волкодава крепким плечом… и тот с изумлением обнаружил, что вождь сехаба одного с ним роста. Как так? Раньше Мхабр всегда был для него великаном… – А вот драться как следует ты по-прежнему не умеешь, – пожурил венна мономатанец. – Объяснял я тебе, объяснял… Кто же так от ножа отбивается?.. Ну ничего. Выучишься ещё.

– Обязательно выучится, – кивнул маленький Аргила, появившийся с другой стороны. Странно, но его замызганная ладошка источала не меньшую силу, чем ручища могучего Мхабра: – Я жил на острове Старой Яблони… Ты не забудешь?

– Не забуду… – пообещал им Волкодав. – Ничего не забуду…

Почему все они так уверенно говорили о его будущем, когда он умирал?..

Аргилу сменил Тиргей, облачённый в белую льняную рубашку и сандалии на тонких ремнях. Венн стал ждать, что тот ему скажет, но аррант не сказал ничего. Только одобрительно кивал головой в рыжем золоте завитков – словно благословлял…

Перед самыми воротами, когда уже и Тиргей оставил его, Волкодав оглянулся через плечо.

За ним шёл Волк.

Совсем другой Волк, не тот, чью зверски ощеренную рожу он видел перед собой в поединке. У Волка, не ставшего надсмотрщиком в отпущенные ему девятнадцать, было чистое лицо хорошего и озорного веннского парня.

– Спасибо, – шепнул этот парень и отступил назад, в темноту.

Ворота начали открываться.

…И ударил огромный, невыносимый свет, яростно паливший даже сквозь мгновенно захлопнувшиеся веки. Это горело беспощадно-сизое горное солнце, повисшее в фиолетовом небе перед самым устьем пещеры. Протяни руку – и окунёшься в огонь. Волкодав услышал, как закричал от ужаса Нелетучий Мыш, чудом уцелевший во время поединка. Потом раздался голос вроде человеческого, сказавший:

– Вот тебе твоя свобода. Ступай.

Резкий мороз на какое-то время подстегнул отуманенный болью разум, и Волкодав попробовал оглядеться, плотно сощурив исходящие слезами, напрочь отвыкшие от дневного света глаза. Прямо перед ним голубел на солнце горб ледника, сжатый с двух сторон отвесными скалами ущелья. Волкодав ступил на снег и пошёл, отчётливо сознавая, что в спину ему смотрят рабы, занятые в отвалах и на подъездных трактах. Они должны запомнить и рассказать остальным, что он УШЁЛ. Наверное, он упадёт и умрёт за первой же скалой. Но пусть они запомнят, что он УШЁЛ на свободу. УШЁЛ САМ…

Ему сказочно повезло: он не сорвался ни в одну из трещин и не замёрз, переломав ноги, в хрустальной, пронизанной солнечными отсветами гробнице. Боги, которых он не захотел предать, хранили его. Он уходил всё дальше и выше, время от времени чуть приоткрывая слепнущие глаза, чтобы видеть, как постепенно придвигается исполинский, чёрный против солнца утёс. За ним его уже не смогут разглядеть с рудничных отвалов. За ним он должен будет неминуемо свалиться и умереть. Но не прежде. Ни в коем случае не прежде… «Истовик-камень!.. – осенило вдруг венна. – Так вот ты какой…» Чёрные, обросшие льдом камни приближались мучительно медленно. Солнце напоролось на острую вершину скалы и замерло там. Волкодаву казалось – он уходил прямо в этот огромный свет, чтобы без остатка в нём раствориться. Тиргей говорил, к Истовику-камню человек может идти всю свою жизнь… чтобы никогда его не достигнуть… Волкодав шёл целую вечность, и жизни в нём оставалось всё меньше.

Потом с отвалов увидели, как чёрная точка, ползшая через горб ледника, поравнялась и слилась со скалой. Хватаясь за выступы камня, Волкодав завернул за утёс, и больше никто уже ничего не мог различить вдалеке.

Осталась лишь цепочка алых следов, упрямо пролёгшая вверх и вперёд по иссиня-белому горному снегу.

Кому-то показалось, будто из-за гольца на другой стороне перевала к утёсу скользнули две большие крылатые тени… Но из-за слишком яркого света никто не брался утверждать наверняка.

Шурф– в горном деле: разведывательный колодец.

Червец – старинное название красного граната.

«Пришёл кон» – выражение, означающее наступление рокового момента в судьбе.

Занорыш – полость в породе, заполненная друзами («щётками») самоцветных кристаллов.

Штрек – горизонтально расположенная горная выработка, не имеющая выхода на поверхность.

Шерл – другое название турмалина.

Штольня – горизонтально расположенная горная выработка, имеющая выход наружу.

Лал – другое название ювелирной шпинели (самоцвета, иногда сходного с рубином, но уступающего ему в блеске и твёрдости и ценимого меньше). Употребляется и как общее название красных драгоценных камней.

Кошачий глаз – общее название самоцветных камней с золотисто– или серо-зелёными переливами, напоминающими игру радужной оболочки кошачьего глаза. Экземпляры, имеющие ювелирную ценность, встречаются достаточно редко и поэтому очень дорого ценятся.

Девичий лёд – другое название гипса.

Радужник – лабрадорит, твёрдый камень от тёмно-серого до чёрного цвета, иногда с радужным блеском.

Горное сало – минерал тальк.

Вениса – старинное название граната.

Золото дураков – минерал пирит, железный колчедан. Кристаллы пирита обладают латунно-жёлтым металлическим блеском, поэтому неопытные старатели часто принимают его за золотую руду.

Кремнёвый дикарь – горный хрусталь.

Вареник – красно-фиолетовый аметист.

Росстани – место, где разделяются, расходятся дороги.

Златоискр, искряк – минерал авантюрин.

Исподничий – человек, имеющий дело с работой в глубоком подземелье – «исподе».

Кровавик – минерал гематит, разновидность железной руды.

Дудка – вытянутый в длину подземный проход естественного или искусственного происхождения.

Заберзат – хризолит, прозрачный самоцвет золотисто-зелёного цвета, имеющий ювелирную ценность.

Ногат – другое название оникса (разновидности агата).