Креститель - Прозоров Александр

Крест с каждым шагом жег его всё сильнее, пока боль не перехлынула порог, за которым Середин перестал различать, теплее или холоднее становится серебро. Понятно было главное: нежить где-то здесь, совсем рядом! В пляшущем свете костра никаких существ разглядеть не удавалось. Только лес — сосны, мягкая подстилка, лиственница…

Стоп!!! Никаких лиственниц тут вечером не стояло…

Ведун замер, потом попятился на два шага и с размаху рубанул по странному стволу. Сабля впилась глубоко в плоть… И в тот же миг перед ним открылся глаз — огромный, с человеческую ладонь. Долгое, долгое мгновение они с нежитью созерцали друг друга в упор. Потом Олег снова взмахнул саблей — но нежить, видом и размерами похожая на дерево, скакнула, растворяясь во мраке, и на Середина обрушилась огромная, нестерпимая усталость. Он с трудом удержался, чтобы не сесть, не упасть прямо там, где стоит, на лесную подстилку и не уснуть.

У костра с шумным выдохом сел на бесчувственного холопа богатырь.

— Эй, боярин! — попытался крикнуть ведун, но из горла вырвался только слабый шепот: — Боярин, ты еще хочешь меня убить?

Вместо ответа Радул поднялся, с видимым усилием сделал два шага до своего ковра и рухнул на него. Олег, волоча саблю по земле, дошел до лагеря, обогнул костер. Подумал о том, что нужно восстановить линию вокруг лагеря, но тело его уже забиралось в мягкий мех, прикрываясь краем шкуры.

— Ведун…

Олег взвыл от боли, вскочил и шарахнулся в сторону от богатыря. Потом расстегнул ворот рубахи, сдвинул его к плечу… Весь бок и левая рука до самого локтя представляла собой один огромный кровоподтек.

— Электрическая сила!!! — Середин полуприкрыл глаза и застонал.

— Мне тут сон приснился недобрый, ведун, — виновато кашлянул Радул. — Я тебе пересказать хотел, да токмо вижу… Это… Щит мой расколотый у дерева валяется. И сумки твои раскрытые… Ну, и сабля тут, палица…

— Еще один такой сон, — с чувством ответил Середин, — и для поминального костра ты сможешь свернуть нас в трубочку.

— Прям не знаю, что на меня нашло, ведун, — виновато потупился могучий воин. — Ты, это… Ты не держи… Наговорил я тебе ночью… Не знаю… Не от души это… Ты это… Прости меня, что ли?

— Это не ты, — искреннее раскаяние боярина заставило Олега воздержаться от дальнейших подколов. — Это абас.

— Какой абас? — оглянулся по сторонам Радул.

— Тварь такая, нежить. Одна нога, одна рука, один глаз. Неуклюжая, на дерево похожа. Сама толком пакостить не умеет, но зато людей на преступления способна направлять. Что есть у кого гнусного глубоко в душе, то она всё наружу и вывернет. Кто красть начинает, кто людей резать, кто еще чего. Абас, одним словом. — Прикусив губу, Олег поправил рубашку. — Одного понять не могу: как он здесь оказался? Ворон сказывал, они только в Сибири живут. Или, как попрошайка говорил, «за Булгарией».

— Значит, честно он нас упреждал?

— Не уверен, — сморщился ведун. — Может, предупреждал, а может — завораживал. Иначе чего мы тут все оказались? Чего нас сюда понесло? В общем, либо знал колдун наш, что еще у Себежа отметился, про абаса, либо специально его сюда вызывал. В любом случае, враг это опасный, ухо нужно держать востро. Одного не пойму — чего он к нам так привязался?

Олег наклонился было свернуть шкуру — и опять взвыл от боли.

— Дай, я, — попросил боярин. — Ты отдохни.

Единственное, что могло утешить Середина в этой ситуации, так то, что прочие его попутчики, прячущие друг от друга глаза, выглядели не лучше. У Базана на лбу выросла такая шишка, словно вот-вот должен открыться третий глаз. Раде железки, в которые она рухнула, посекли все лицо. Пребрана имела распухшее ухо и синяк во всю левую щеку, куда пришлась оплеуха богатыря. Показываться в таком виде на людях не хотелось никому — но еще меньше хотелось остаться у ручья еще на одну ночевку. Разумеется, в отличие от Олега, они могли спокойно шевелиться — ни руки, ни бока при каждом движении не болели. Зато ведун имел куда более важный плюс: поддавшись влиянию абаса, он всё-таки не успел натворить ничего, за что сейчас пришлось бы краснеть. Однако… Однако, глубоко в душе он, оказывается, жаден, как скупой рыцарь. Чуть не зарезал Радула ради полкило серебра и меча с лошадью… Неужели правда?

Завтракать не стали — навьючили лошадей, поднялись в седла и широким шагом выехали обратно на тракт. Но не успели одолеть и двух верст, как крест на запястье начал плавно наливаться теплом. Середин придержал гнедую, поднялся на стременах, оглядываясь по сторонам. Справа тянулся лужок с несколькими кустами вербы, слева пологий гладкий склон уходил к воде.