Шумерские ночи (сборник) - Рудазов Александр

Креол был единственным, с кем Халай Джи Беш упрямо не желал расставаться.

– Будь ты проклят, старый урод… – пробормотал Креол, засыпая. – Будь ты проклят…

Зато поминаемый им Халай Джи Беш даже и не думал спать. Демонолог, которому недавно исполнилось сто восемнадцать лет, ходил по своему кабинету, листал древние пожелтевшие свитки, водил пальцем по выдавленным на глиняных табличках клинышкам… и тоскливо подвывал.

Халай боялся. Его пожирал страх перед ближайшим будущим. Перед тем, что должно произойти уже совсем скоро – через три, в лучшем случае четыре дня.

Смерть.

Всем известно, что большинство магов погибает смертью неестественной. Испепеленный другим магом или зарубленный доблестным воителем, казненный императором или сожранный чудовищем, в результате неудачного магического эксперимента или не совладав с собственным заклятием…

Рано или поздно что-то подобное настигает обязательно.

Но некоторые все же дотягивают до естественной смерти, от старости. И о ее приближении маг обычно узнает загодя. За несколько дней до роковой минуты внутренний голос подсказывает – вот оно. Холодная рука Эрешкигаль коснулась горла, и уже никакая магия не поможет спастись. Бренное тело исчерпало последние резервы – трепыхаться дальше нет смысла.

Впрочем, смерть как таковая – это еще полбеды. Халай Джи Беш трижды спускался в Кур живым – кому еще бродить по таким местам, если не магистру демонологии? Существование в загробном мире не назовешь приятным, но это все-таки тоже существование.

Нет, страшит не сама смерть, а то, что ей предшествует. Агония. Долгая, мучительная агония, затягивающаяся на многие дни, а иногда даже месяцы.

Маги крайне редко доживают до естественной смерти, но если уж доживают – горько об этом жалеют. Магия удерживает душу в теле прочнее тысячи гвоздей. Чем сильнее маг, тем тяжелее ему умереть, тем дольше он мучается перед смертью и тем выше шансы, что он поднимется даже из гроба. Халаю и самому доводилось утихомиривать бывших коллег по Гильдии, превратившихся в безумных чудовищ – не живых и не мертвых.

Меньше всего на свете он желал подобной судьбы для себя.

Впрочем, белые маги от подобного не страдают. Эти упархивают на тот свет легко, как мотыльки, ничуть не сожалея о расставании с бренной плотью. Не возникает особых проблем и у серых магов – в назначенный час они тихо угасают, как самые обыкновенные люди.

Нет, долгая мучительная смерть – профессиональный недуг черных магов, неизбежная плата за обманчивую легкость их Искусства. Черная магия наиболее быстра в усвоении, наиболее проста в применении, но рано или поздно за это придется расплачиваться – и цена будет воистину высока.

Халай Джи Беш – черный маг.

Один из способов избежать продолжительной агонии – передать кому-нибудь силу перед смертью. Но где здесь найдешь дурака, что согласится принять от Халая подобный «подарок»? Даже рабы в последнее время стали остерегаться хозяина – ничего не берут у него из рук, на вопросы отвечают с опаской, приказы исполняют с промедлением.

Сила, полученная от умирающего мага, – это не дар, а проклятие. «Маг поневоле» – очень несчастный человек. Ведь это не его сила – чужая. Она несет на себе отпечаток души прежнего владельца – точнее, это и есть частица прежнего владельца. Частица его Ноуса, седьмой оболочки души.

Заполучить подобного «подселенца» – весьма и весьма сомнительное приобретение. Контролировать его удается очень редко. Гораздо чаще чужая магия сама начинает хозяйничать в новом теле, старается подчинить его своей воле, поработить душу и разум. Но собственным разумом она при этом не обладает – это не демон, не дух, а всего лишь сгусток астральных эманаций, обрывок души мертвого мага.

Правда, очень злобный обрывок. Ведь это не белая магия, не серая. Это магия черная, враждебная всему живому. Самое лучшее, что может сделать человек, заполучивший такого «сожителя», – побыстрее от него избавиться. Любым возможным способом.

Халай Джи Беш трусливо взвыл, кусая пальцы. Он бы охотно убил себя сам, чтобы избежать продолжительных мук, но это ему мешал сделать все тот же страх. Нож выпадал из старческих пальцев, едва поднесенный к горлу. Губы плотно сжимались, отказываясь впускать в рот ядовитый настой. Халай слишком долго бегал от смерти, чтобы найти силы совершить подобное.

К тому же самоубийц в Куре ожидает крайне незавидная участь.