Игры Чёрта - Никитина Елена

— Их? — переспросила женщина.

— Да. Черт показал мне будущее, в котором нет Стаса. Если я смогу вытащить из огня Катю, то погибнет он.

Евдокия Александровна задумалась.

— Ступая с обрыва, ты не взлетишь ласточкой к небесам. Кому суждено погибнуть, тот погибнет.

— А кому суждено погибнуть? — я не хотела спорить, у меня не осталось на это сил, я размышляла вслух тихим бесцветным голосом. — Сражаться за любовь это совсем не то же самое что сражаться за жизнь. Это чудовищная несправедливость. Когда ты знаешь что должно совершиться преступление, ты будешь пытаться его…

— Это не преступление!

— Однако, бездействие в обоих случаях равносильно убийству. Я стану убийцей, если не попытаюсь спасти их обоих.

Это факт.

— Ты пойдешь на поводу Черта, вмешаешься в божественный промысел, и это только увеличит твою боль. Когда мы спрашиваем, почему человеку на голову упал кирпич, разве Господь этого хотел? Нет! Это случайность, совпадение. И от этих совпадений никто не застрахован. Строитель плохо смазал кирпич раствором — его поступок вложил свою долю с судьбу человека, погибшего на стройке.

— Но если я окликну этого человека, до того как произойдет трагедия, я смогу спасти ему жизнь.

— Да, а если человек невнимателен, рассеян, несобран, он пойдет через дорогу и его собьет машина, — резонно заметила она. — На сколько ты продлишь ему жизнь? Если Черт решил с тобой поиграть, то не думай, что спасти Стаса будет так легко. Он не показал бы тебе смерть мужа, если бы ты могла это изменить.

— Но он показал мне смерть Кати, — возразила я. — И прямо сказал, что отказавшись от мужа, я сохраню ей жизнь.

— Он никогда не поставил бы перед тобой это выбор, если бы было в твоих силах спасти обоих. Это трясина, она затягивает тебя. Человек не в состоянии вершить судьбы, у него нет на это ни прав, ни возможностей. Смирись, Лина, иначе это сведет тебя с ума.

Живет человек, спит и ест, работает или учится, ходит по магазинам, радуется, плачет, и вдруг — нет его. Есть только прогнивший до костей кусок плоти, жадно поглощаемый могильными червями. Где-то глубоко в земле, в узкой деревянной коробке, навсегда ставшей его обителью. Зачем мы приходим в этот мир? Чтобы спустя несколько лет умереть? И почему жизненный путь одного человека так мал, а другого так долог? И бывает настолько долог, что человек сам призывает смерть. По каким критериям человеческая жизнь считается завершенной? По его поступкам? По миропознанию? Как определить выполнил ли ты свою жизненную миссию? И если выполнил миссию, всегда ли это означает близость кончины?

— Это бред, — процедила я. — И разницы нет, кто так решил: Судьба, ваш Иегова или Черт. Я не верю в Вашего Иегову.

— А в кого ты веришь? В Черта?

— С ним я хотя бы разговаривала и видела, на что он способен. Я не хочу верить в Бога, который просто смотрит с небес на меня и как вы сейчас качает головой. — Я привстала и всем телом подалась вперед. — Где Ваш Бог? Почему он позволяет меня мучить? Или это его мега-замысел? Нет, Евдокия Николаевна, если и есть на свете Бог, то он совсем не похож на того, о ком Вы говорите. Тот, кто расписывает Судьбы, действует заодно с Чертом! И тот Бог, я уверена, следит за каждым его шагом и на него тоже накладывает ограничения! Черт играет по его правилам! По правилам бессмысленно жестоких игр.

Евдокия Николаевна отшатнулась от меня, словно я ее ударила.

* * *

Не обращая внимания на слабость в теле, я натянула измятый сарафан, который не удосужилась вчера аккуратно повесить, и вышла из квартиры. Лифт почему-то не работал, поэтому я пешком начала подниматься вверх. Я уже все решила, потому что знала — из этой ситуации есть один выход.

Ноги передвигались медленно, цепляясь носками за бетонные ступени, мерзко скрипели подошвы сандалий. Но я была не в том состоянии, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Не знаю, что испытала сильнее: радость или испуг, когда вход на крышу оказался не запертым.

Тяжело скрипнула крышка люка и с грохотом откинулась в сторону. Я поднялась по ступенькам, и утренний ветер кротко коснулся лица. Именно в этот момент я заметила слежку. Сначала ощущение пристального взгляда в спину, которое постепенно перерастало в чувство тревоги.

Скорее всего, мое подсознание ждало, что сейчас появится кто-то, кто сможет остановить меня от отчаянного шага, утешит и укажет, в какой стороне находится выход из этого ада. Но в розовом сумраке рассвета пряталось только болезненное безразличие.