Секреты и сокровища - Фрай Макс

Йошке «пойдём» не требуется, он целеустремлённо движется вперёд. Студенток сдувает с его пути. Я иду за ним по образовавшемуся коридору, впрочем, мне-то студентки не мешают. Библиотека на втором этаже, а приёмная — на первом. Спуск с лестницы занимает у Йошки минут пять, мы тащимся за ним, Риза то забегает вперёд, то отскакивает обратно. У студенток растроганные лица. Оресто идёт молча, собран и деловит.

На первом этаже, в приёмной, сидит седая женщина в платке. Это Ципа. Обычно она торгует резинками и старыми башмаками у дороги напротив наших ворот. Ципа пристально глядит на лестницу, откуда пёстрой толпой спускаемся мы. Увидев Йошку, Ципа коротко вскрикивает, протягивая к нему руки. Йошка скатывается насколько это возможно быстро с остатка ступеней, с размаху падает перед Ципой на колени и начинает монотонно рыдать. Ципа обхватывает его руками, покачиваясь вместе с ним.

— Вот! — торжественно, как экскурсовод, объясняет Риза нам и студенткам, — вот, это я его привела! Он болел потому, что скучал по маме, а я его привела!

Еще одна любительница театра. У Оресто она, что ли, учится таким вещам? Оресто будто ловит мою мысль и оборачивается, ища меня глазами. Находит, сразу понимает, о чем я думаю, и произносит чуть слышно: Машенька, я тебя в карцер посажу. На хлеб и воду. У тебя нет ничего святого.

Посадить меня на хлеб и воду — замечательная идея. Мы с Оресто оба немножко улыбаемся. Карцера у нас, конечно, нет. Ничего святого в понимании Оресто у меня тоже, безусловно, нет. Это просто не совсем верная терминология для меня.

Йошка тем временем еще какое-то время рыдает, покачиваясь в руках у Ципы, после чего Ципа кидает взгляд на часы и разнимает руки.

— Сынок, милый — говорит она мягко, — мне пора.

Услышав слово «пора», Йошка вскрикивает и изо всех сил хватается за Ципу.

— Я завтра приду, — говорит Ципа, гладя Йошку по голове. Йошка слышит это «завтра», неожиданно прекращает рыдать, встаёт и начинает уходить. Его спина выражает такое безграничное горе, что кто-то из студенток тихо охает. Я знаю, что сейчас будет — Йошка вернется в библиотеку, осядет грудой в своём огромном кресле и замрёт. Ципа кивает Оресто и спрашивает его осторожно:

— Ну чего?

— Да ничего, — отвечает ей Оресто так же осторожно, — ты молодец, Ципа. Приходи завтра.

— Приду, — кивает Ципа, берёт свою корзинку с резинками и башмаками (корзинка, оказывается, всё это время у стены стояла) и выходит.

Нормально сегодня получилось, удовлетворённо говорит Риза, правда, Машенька?

Нормально, отвечаю я. У тебя всегда нормально получается.

Риза довольна и уносится вверх по ступенькам.

Вниз по ступенькам тем временем спешит Сомар.

— Тут Ципа была? — спрашивает она подозрительно.

— Была, — соглашается Оресто.

— А у меня тапки пропали! Красные! — объявляет Сомар великую новость, — это, наверное, Ципа взяла!

* * *

"Давайте пройдем ко мне в кабинет", — приглашает Оресто студенток, и я понимаю, что и меня он теперь приглашает тоже. Пришел ответственный момент: будем их проверять. Большой надежды на эти проверки ни у меня, ни у Оресто нет, но мы не оставляем надежды. Надо хотя бы минимально обновлять кадры, Оресто тоже не железный — за всех пахать.

В кабинет я прихожу последней. Студентки уже сидят: рыжая и узкоглазая в желтом кресле, большая и черная — в белом, та, что с длинными волосами — на мягком стуле, плотная (теперь у неё уже не сердитый вид, а просто задумчивый) — на ковре, и последняя — облокотившись о шкаф. Оресто что-то им там вещает про клиническую депрессию, шоковую терапию и метод регулярного катарсиса. Вид у него не такой театральный, как с утра, поэтому он уже не выглядит идиотом. Просто усталый человек в белом халате. Студентки слушают. И я захожу.

— Добрый день, — здороваюсь я с Оресто. Оресто, не прерываясь, кивает. На остальных надежды нет. И вдруг слышу:

— Здравствуйте.

Оп-па, скажите пожалуйста, какая приятная неожиданность. Это кто же у нас такой глазастый? А, вот эта, плотная, сердитая, которая меньше всех охала. Сейчас она на меня невнимательно посмотрела (ну да, она-то пока не понимает, чему тут удивляться), поздоровалась и дальше сидит. Остальные не отреагировали. Тут всё понятно. Студентка с длинными волосами экстатически записывает за Оресто его гениальные мысли, рыжая кивает головой, черная взмахивает роскошными ресницами (а самая красивая среди них всё-таки она, а не эта плотная глазастая, бедный Оресто, не повезло ему — хотя это еще как посмотреть, кому тут не повезло). Последней студентки вообще не видно и не слышно, она притаилась, как мышка сидит. Ну и ладно. Одна есть — и замечательно. Одна — это в миллион раз лучше, чем ни одной.