Шутиха - Олди Генри Лайон

У художников клубился дым, сизый с похмелья.

— Кобеляка, шут с вами?

— А вы не в курсе? Он уехал.

— Как уехал?

— На метро, наверное. Или на маршрутке.

— Куда уехал?!

— Откуда я знаю? Разве я сторож шуту вашему? Вот, записку просил передать...

Розовый прямоугольник картона. Таких обрезков по “Фефеле”, в корзинах для мусора, навалом. Почерк твердый, с нажимом, буквы навытяжку:

“Беру выходной, ждите завтра утром. Искренне Ваш, Пьеро”.

— Вот, он еще для вас оставил. Сказал: отдай тетушке, ей понравится.

Гостинец от шута оказался газетой “Лагерь свободы”. Сегодняшней и, судя по логотипу (рупор, зажатый в мозолистом кулаке), крайне левой. Передовицу неведомый доброжелатель жирно обвел фломастером.

“БУБЕНЕЦ — ЖИРНЫМ КОНЕЦ!”

Замочи кирпичом буржуинскую тварь!

Бизнесмена — ножом!

Фирмача — на фонарь!

Ты завел скомороха?

Паяца? Шута?

Вот рассудка цирроз и души нищета'

Герилья Радикал-Свободная

Углубление нынешнего всеобщего кризиса реставрированного капитализма происходит на фоне крутой радикализации масс и молодежи в особенности. У нас даже появился настоящий левый терроризм, что не может не радовать. С другой стороны, среда буржуйских недоносков и выкидышей помпезно загнивает при поддержке сброда постмодернистских люмпен-интеллигентов. Примером тому служит деятельность компаний типа “Шутихи”, “Блазня” или столичного “Гаера ЛТД”, снабжающих акул капитализма персональными шутами — людьми, обменявшими человеческое достоинство на пригоршню тухлых долларов. Иными словами, “Шутихи” и “Блазни” отстаивают старый, неглобальный капитализм, когда каждого отдельно взятого шута эксплуатирует свой местечковый буржуй без какого бы то ни было вмешательства “мирового порядка”. А потому наш лозунг должен быть не “Долой шутизацию!”, а как раз наоборот: “Даешь шу-тизацию!” — но более широко: “Превратим шутизацию империалистическую, грабительскую в шутизацию революционную!”

В областном центре Алая-Парусыня прогрессивные студенты сорвали презентацию ЧП “Блазень”, снабжающего скоморохами дочек и сынков местной элиты. Мелкими группами по 100—150 человек студенты отлавливали “золотую молодежь” у входа на территорию “Блазня” и начинали “ра-ра” (“разъяснительную работу”): “Ты знаешь, сучок, что у нас заводы стоят? Что у нас в семьях жрать нечего? Что у нас дети собой торгуют? А ты кучу баксов за поганого хохмача выкладываешь? Ты въезжаешь, что так нельзя, или тебе зубы выбить?!” К концу лекции пойманные клиенты единодушно въезжали, что “так нельзя”, и отказывались от реакционных намерений. Но, к сожалению, “ра-ра” прервало появление продажных сотрудников милиции. Поэтому важный аспект — это силовая поддержка наших акций. Заявим прямо, что бомбисты и стрелки-подпольщики — путь тупиковый; ставку нужно делать на укрепление нашего авторитета среди работников силовых структур, обратив их дубинки в нужную сторону.

Только тогда, когда молодежь перестанет уходить в шуты, а начнет жадно штудировать философию Герберта Маркузе и Руди Дучке, когда вместо бубенцов грянет набат, а буржуазия вместе с их увеселителями будет от страха дристать по ночам, — в этот день мы к штыку приравняем перо и пойдем в последний, он же решительный. Но увы: на разброде и шатаниях последних лет паразитировали разного рода отшепенцы, которые с переменным успехом вырывали из наших рядов некоторых идейно неустойчивых товарищей, которые в иных условиях могли бы принести немалую пользу делу революции, которое победит. Сейчас же они не нашли в себе сил противостоять соблазну и дезертировали: одни — в “частные предприны”, другие — в шуты.

Наши красные репортеры побывали дома у одного из клиентов “Шутихи” — дома, вместо фундамента построенного на украденных вкладах вдов и ваучерах сирот. Как и предполагалось, владелец шута, несовершеннолетний адвокат с лицом пресыщенного живородящего монополиста, через пять минут вежливого разговора пригрозил нам судом, через десять — пожизненным заключением и через двенадцать с половиной минут — расстрелом, совершенно забыв о моратории на смертную казнь. Когда же мы попытались выяснить его классовое происхождение, а также происхождение его матери, юнец натравил на нас своего шута, по совместительству —телохранителя, громилу, похожего сразу на двух Брюсов (Уиллиса и Ли), мастерски владеющего восточными единоборствами и ненормативной лексикой. Зверски избив оператора и малочисленную группу поддержки, которую мы предусмотрительно набрали в ячейках парт-боевиков, а также повредив фотокамеру, этот шут путем телесных повреждений вынудил репортеров спасаться бегством — но один кадр нам все же удалось сохранить. Если приглядеться...