Слово воина - Прозоров Александр

Сложенная из крупных, теперь уже замшелых, валунов, центральная крепость Белоозера, она же — жилище князя, казарма его дружины и последний оплот обороны в случае пролома стен, вздымалась на крутом берегу, над длинными городскими причалами, отступая от самой стены всего на полсотни метров, но возвышаясь над оной еще на пару этажей. И в этом была своя сермяжная правда: при захвате Белоозера из детинца по внешним укреплениям стрелять будет удобно, а вот снизу вверх — особо не повоюешь. Называть цитадель кремлем язык не поворачивался, потому как размерами она не превышала стадион средних размеров. Да и вообще: кремль — это сам город в будущем, когда пригородами обзаведется, обстроится, дополнительные внешние стены поднимет.

— Чего они там, спят все, что ли? — недовольно пробормотал Середин и, обнажив клинок, застучал рукоятью по толстым створкам из мореного дуба.

В то, что внутри спали, верилось с трудом — уж слишком громко звучала музыка, и время от времени доносились дружные радостные вопли. Олег раздраженно сплюнул, постучал снова.

— Да х-хто же ент-то ломится… — наконец приоткрылось небольшое окошко в калитке, и в него сквозь прочные железные прутья выглянуло темно-красное лицо, украшенное пышными усами, короткой бородкой и блестящим шишаком.

— Открывай, гости к князю приехали, — вернул саблю в ножны Олег.

— И-и-и-е-енто х-то? — вытянул губы в трубочку привратник.

— Олегом меня зовут, ведуном.

— А я сейчас по свитку проверю… — гнусным голосом сообщил стражник, прикрыл окошко.

Из-за ворот донеслось протяжное: «Ш-ш-ш-ш… Бдзынь!» — и Олег в красках и лицах представил себе, как потерявший равновесие ратник сполз по стене и брякнулся на мостовую.

Но нет — буквально сразу окошко открылось снова, и красномордый привратник, расплывшись в счастливой улыбке, сообщил:

— Ик-а. Нетути ведунов в списке.

— Ну, так нарисуй мне записку, что не допустил, да я домой пойду, — пожал плечами Олег.

— Щ-щас-с-с… — Стражник исчез, появился снова: — Нетути в ш-ш-спишке…

— Ну, и леший с ним, — пожал плечами Середин. — Мне главное отписку иметь. Что приходил, но не пустили. Чтобы было потом, чем перед Олесем Руслановичем оправдаться. А то как бы не обиделся.

— Ш-ш-с-сфать-то тебя как?

— Да чтоб тебя икота мучила до нового года! — вспылил ведун. — Олегом меня зовут, князю слово дал, что в гости приду! Отворяй калитку или отписку малюй, что не пустил!

— Ик! — неожиданно содрогнулся привратник. — Ик! Ч-час… Спис… Ик! Иски пос… Ик!

Он нырнул под окошко, спустя минуту поднялся:

— Нету в спи…

— Прокляну! — взорвался Олег и саданул по калитке ногой. — А ну, боярина зови, или кто там у вас за караул отвечает! Чтоб у тебя жила стояночная не поднималась ни в ночь, ни в обед, ни в ранний час!

Стражник нырнул куда-то вниз, и через окошко донеслось:

— Ик! Ик!..

Ведун раздраженно сплюнул и оглянулся на ближние дома — там в слюдяных окнах разгорался свет. Пригласил, называется, князь в гости! На постоялый двор, что ли, возвращаться?

Внезапно калитка приоткрылась, за ворота вышел худощавый и низкорослый горбун, одетый, однако, в дорогую парчу:

— Ты, что ли, ведун, о котором тут днем бояре болтали?

— Я, — кивнул Олег.

— Сказываешь, князь в гости звал?

— Если передумал, — пожал плечами Середин, — так я свалю, не обижусь. Дел у меня своих хватает, и все срочные. Не хотел только, чтобы меня в нарушении слова обвинили.

— Ничего про тебя Олесь Русланович не сказывал… Однако же, заходи, — посторонился горбун. — Поутру спрошу.

— А ты кто? — не спешил внутрь ведун.

— Ключник я княжеский, Ослабля. Ты проходи, у меня хлопот много, а помощников ныне мало осталось…

— А ты, что, непьющий, что ли?

— И я человек, — вздохнул горбун. — Да токмо меру знаю. Коня в поводу веди: князь гневается, коли в детинце верхом ездят.

— Это лошадь, — ответил Середин, пригибаясь и проходя в калитку.

— Какая разница? — пожал плечами горбун.

Олег удержал готовую сорваться с языка колкость, огляделся. Во дворе, в пляшущем свете факелов, с трудом различались какие-то бревенчатые конструкции, похожие на буровые вышки, длинные столы, толпа народа, сгрудившаяся в самом центре. Время от времени оттуда доносился громкий лязг железа. Наверное, кто-то рубился на мечах. Под самой воротиной, любовно обнимая пергаментный свиток и равномерно икая, дрых привратник.