Верховная Ведьма - Громыко Ольга

Сильно пахло курами и еще сильнее — ценным натуральным удобрением.

Н-да, не о таком ночлеге я мечтала последнюю неделю странствий по лесам — под непрерывным дождем, который бесполезно даже заговаривать, ибо тучи заволокли все небо на десятки верст окрест… Ладно, всего одна ночь, а там — три дня праздника и целый сеновал в моем распоряжении! Хоть оргию на пару со Смолкой устраивай.

Я уселась в одну из колод, поплотнее запахнув кожаную куртку. Из противоположного угла на меня мрачно косился петух, не уверенный в равноценности замены. По соломенной крыше шуршали капли — то чаще, то реже, но не затихая ни на минуту. Если так и дальше пойдет, за Последним Колосом опадищинскому старосте придется нырять — именно ему принадлежала честь срезать последний стебелек пшеницы, специально для этой цели оставленный посреди поля.

«Через три недели после Aernatenna!» — грозно сказала Верховная Догевская Травница мне на прощание. Вампиры тоже отмечали этот праздник, хоть и называли его по-другому.

Я задумчиво посмотрела на обручальное кольцо. Золотое, массивное, красивое… бездушное. Фамильный перстень рода Sh’aeonell который до меня носили десятки знатных, высокородных, безумно красивых вампирш. Куда уместнее он смотрелся бы на Лереене. Зачем Лён мне его дал? Зачем я его взяла?! Не гожусь я на роль венценосной супруги, и когда-нибудь он это поймет… если уже не понял.

Да, он сделал мне предложение — официальное, торжественное и высокопарное, в присутствии Келлы и Старейшин, после чего мы оба облегченно вздохнули и преспокойно вернулись к привычным дружеским отношениям. Лён занимался своими повелительскими делами, я — ведьминскими, порой неделями пропадая на трактах или в Стармине, где под руководством Учителя писала и защищала диссертацию на звание Магистра 4-й, а теперь и 3-й степени. В Догеве мне тоже некогда было скучать — и как она только раньше без магии стояла?! По утрам у крылечка выстраивалась вереница скорбящих зубовно, желудочно и радикулитно, неизменно возглавляемая Кайелом; затем приходил черед бытовых проблем вроде изгнания обнаглевших мышей из амбара, заговора крыши от протекания, вызова дождя над чахнущей репой или создания фантомного пугала на пшеничном поле (да такого действенного, что от него без оглядки улепетывали не только вороны, но и случайные прохожие). Даже нелюдимая Келла повадилась припрягать меня к изготовлению снадобий, с помощью магии уваривавшихся в несколько раз быстрее.

Нам оставались только редкие свободные вечера, и за них мы едва успевали, по выражению травницы, «запятнать себя недостойными Повелителя и Верховной Ведьмы выходками», то есть наперегонки, с диким гиканьем промчаться по ночной Догеве, а потом до рассвета просидеть у костра, травя байки, любуясь звездами и уплетая печеную картошку, без спросу укопанную на ближайшем поле.

И все было просто чудесно, пока не грянула эта распроклятая свадьба…

Я тряхнула головой, отгоняя мрачные мысли. В чем мне немало помогла беззвучно выскользнувшая из дыры и застывшая в шаге от нее зверушка.

Нет, не хорек. Да и на куницу любитель курятинки походил только размерами — с крупную кошку. Трепещущий под потолком пульсар его совершенно не смущал. По бокам заостренной мордочки чутко вздрагивали растопыренные вибриссы, то удлиняясь до нескольких вершков, то молниеносно втягиваясь обратно. На приподнятой передней лапке в раздумье пощелкивали коготки.

Бывало, особо суровой и голодной зимой эти твари сбивались в сотенные стаи — и тогда с их пути спешили убраться даже волки. Но одинокий упитанный экземпляр представлял опасность разве что для двухлетнего ребенка, а посему я не торопилась на него реагировать, подпуская поближе.

Как на грех, толковых заклинаний против этой пакости не существовало — как и стопроцентно эффективных ядов против их более заурядных сородичей. Оба вида мгновенно приспосабливались к чему угодно, ели все подряд, а остальное портили, что, разумеется, не приводило людей в восторг.

Хитрющие глазки-бусинки скользнули по мне быстрым взглядом, но, видимо, достойным противником не сочли, ибо крысолак азартно лязгнул зубами и, больше не отвлекаясь на подобную ерунду, прямиком метнулся к петуху.

Не ожидавшая такой наглости, я торопливо подхватилась с места, вытягивая меч, но поскользнулась на курином помете и с задранными ногами шлепнулась обратно в колоду, намертво в ней застряв. Несчастная птица, вытянув шею и шумно хлопая крыльями, бросилась наутек вдоль стены, то подскакивая, то подлетая на локоть-другой.