Околдованная - Сандему Маргит

— Да, это… прежде всего Даг. — Она заикалась и с трудом произносила слова под его напряженным взглядом. Она должна была раздеть мальчика. Тенгель посмотрел на него.

— Я не давал тебе как-то мазь? Для твоей ноги?

— Да. Но можно ли ее использовать и для этого? Я не решалась.

— Да, у меня есть, пожалуй, кое-что получше, — сказал он, достав черный узелок.

Она вспомнила о его прошлом посещении больных и спросила:

— Ты хочешь остаться с мальчиком наедине?

Он скривил рот.

— Я не читаю заклинания над таким малышом.

Ах, так? Так он это делал? Читал заклинания? Силье почувствовала, что у нее по спине пробежал мороз. Тенгель словно читал ее мысли.

— Пока я использую свою силу для служения добру, ты не можешь осуждать меня.

— Я не осуждаю тебя, — сказала она, покраснев. — Только ты немного пугаешь меня.

— У тебя есть какая-то причина бояться меня? — спросил он таким огорченным тоном, что у нее сжалось сердце.

— Силье танцевала, — сказала Суль.

Тенгель повернулся к девочке.

— Что ты говоришь? Силье танцует?

— Силье и Суль танцевали по клугу, по клугу, вот так! И пели: Тенгель плидет, Тенгель плидет!

— Сплетница, — пробормотала Силье.

Суль перестала показывать, как они танцевали.

— А Силье плакала. В постели.

Тенгель стал серьезным.

— Это правда, Силье?

— Нет, она преувеличивает. Не слушай ее.

Вдруг Суль пришло в голову, что она должна рассказать еще об одной вещи.

— Силье удалила меня! — Ее глаза засверкали от желания удивить.

— Вот спасибо! Я слышал об одной юной даме, которая сыпала уголь на пол. И не думаю, что Силье ударила так больно.

После того, как Дага намазали и снова завернули, они сели к столу. Было уже позднее время для Суль, и она изрядно утомилась.

— Мне кажется, что его сыпь как-то связана с питанием, — сказал Тенгель. — В это время года коров кормят брюквой. Я скажу Элдрид, чтобы она кормила одну из коров сеном, тогда увидим, поможет ли это. Мы должны обращаться осторожно с этим мальчиком. Ты же знаешь, что он никогда не пил материнского молока.

Силье смотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Как много ты знаешь, даже о том, что едят коровы.

— Да, мы, из нашего рода, знаем много, — сказал он с горечью. — Но я согласен с Элдрид, что тебя надо освободить от некоторых хлопот. У тебя появились такие синяки под глазами.

— Приходится не так много спать, поскольку Даг плачет днем и ночью. Тенгель, ты… — начала было она.

— Да?

— Там… в одном из помещений стоит старый ткацкий станок. Мне очень бы хотелось… ткать на нем.

Он просиял.

— Да, конечно! Я попрошу Элдрид поставить его для тебя. Если у нее есть пряжа, разумеется.

— Я могу прясть сама. Рядом со станком лежат кучи шерсти. Ты понимаешь, это то, что я могу. Это помогло бы мне не чувствовать себя такой неумелой, такой ничтожной.

— Милое дитя, неужели ты себя такой чувствуешь?

Суль устроилась на лавке и заснула в своем самом красивом платье. Она не привыкла бодрствовать в такое позднее время, но Силье знала, что было бы бесполезно пытаться уложить ее до прихода Тенгеля.

— Да, я неумелая, — сказала Силье. — То, что я умею, не требуется. Об этом сказал и Бенедикт.

— Бенедикт сказал, что ты — маленький художник, творческая личность, и что таких нельзя слишком сильно загружать обычной работой. Это, очевидно, как раз то, что сейчас произошло с тобой.

— Я стыжусь этого.

Тенгель никогда не ласкал женщину. Но сейчас он непроизвольно вытянул руку и осторожно погладил ее по щеке. Силье вздрогнула и повернула голову, касаясь губами его руки. Он дотронулся до ее волос, сильно сжал их, и глубокий сдержанный вздох словно сотряс его тело.

— Теперь я должен уйти, — сказал он и резко поднялся. Она сразу же вскочила на ноги.

— Ты скоро придешь опять?

Он остановился и посмотрел на нее.

— Я не знаю. Я попытаюсь… но…

— Но что?

— После того, как Элдрид пришла ко мне сегодня и сказала, что мне следует сюда пойти, у меня словно началась лихорадка. Да, я приду. Но никогда один… с этим я не справлюсь. Завтра я присмотрю за детьми.

После этого он быстро вышел.