Слово воина - Прозоров Александр

— И что купить хочешь?

— Весь переодеться.

— Ага, — радостно встрепенулся «татарин». — Все есть, все доброе, все дорогое. А мы из Болгарии, мил человек. И дед мой болгаром был, и прадед болгаром, и у прапрадеда улус аккурат по Вятке кочевал… Приезжай к нам, мил человек, дорогим гостем будешь!

— Не знаю, — вздохнул Олег. — Может, и приеду, это как повезет.

После долгих торгов и переговоров за полгривны серебра Середин выбрал темно-вишневую рубаху из шелка, длиной до колен, со странной застежкой от плеча вниз почти до соска, но зато с коралловыми пуговицами, в пару к ней взял атласную косоворотку с высоким стоячим воротником, вышитым зелеными нитями. Вместо джинсов он приобрел иссиня-черные шаровары из мягкого войлока, с сатиновой подкладкой и толстым шелковым шнурком-завязкой вместо резинки. В качестве подарка болгарин дал ему еще и широкий атласный кушак в цвет косоворотки.

Пользуясь случаем, Олег прошелся по рынку и купил также большую медвежью шкуру, похожую на ту, в которой так сладко посапывал по ночам Глеб Микитич, а также соль с перцем — эту приправу так и продавали, уже перемешанную. И кстати, именно она и оказалась самой дорогой из покупок.

Теперь, запасшись всем необходимым, ведун почувствовал себя готовым путешествовать еще хоть целый год.

Вернувшись к детинцу, он искупался с причала перед баней, переоделся во все новое и в таком виде отправился в смотровую башню.

— Это ты ведун будешь? — поднял голову какой-то малец лет десяти, нахально спавший на его месте.

— Я, — скинул вещи поверх седла Середин.

— Тогда пошли, князь тебя сыскать повелел. С самого утра кличет.

— Странно, — удивился ведун. — Отсюда до Меглинского озера не меньше пяти дней пути, и обратно столько же. Рано вроде еще. Впрочем, пошли. Там узнаем.

К удивлению Середина, мальчишка повел его не вниз, в покои, а наверх, на смотровую площадку башни. Олесь Русланович стоял здесь, вглядываясь в озерный горизонт, рядом замер одетый в кольчугу и остроконечный шлем ратник. Слева от люка, прикрытая меховым плащом, сидела в кресле бледная женщина.

— Это ты, ведун? — не оборачиваясь, спросил князь.

— Я, — подтвердил Олег.

— Видел я, как ты у причала дрызгался. Понял, водяных не боишься, мелких мест не держишься… — Князь повел плечами, развернулся. — Значит, ты ведун, сказываешь? Тогда у меня поручение к тебе есть, важное. Супруга моя, Беремира, захворала вдруг от болезни неведомой. Боюсь, отравить ее кто-то попытался али порчу напустил. Весь вечер вчера веселилась, за играми молодыми наблюдая, а сегодня после рассветной еды вдруг от боли сама не своя стала.

Правитель Белоозера прикусил губу.

— Вестимо, свадьбу кто-то расстроить желает. Посему о болезни милой моей никому ни слова!

— А почему я? — не понял Середин. — У вас, что, своих знахарей нет?

— Лечили ужо знахари. И отвары давали от колик в животе, и заговоры читали. Вроде даже легче становилось. Но как только к любой пище Беремира притронется — так сразу от боли страдает. Будто колдун какой ее и вовсе со свету сжить пытается, голодом уморить. Волхв наш, вещий Ругун, уже жертву Сварогу и Хорсу принес, повелел супругу мою на солнце вынести, дабы богам открыть. Но не помогают они пока. Вот про тебя и вспомнил.

Князь подошел к жене, наклонился, поцеловал ей руку:

— Потерпи, милая. Девочку нашу к руке вести пора. А ты, — повернулся он к Середину, — лечи!

Олесь Русланович торопливо побежал вниз по лестнице. Ратник, облегченно вздохнув, слегка расслабился, но продолжал внимательно оглядывать горизонт.

«Это я попал…» — понял Олег. Ведун учил их умению рубиться в строю и поодиночке, учил ставить защитные заговоры и привлекать удачу, учил бороться с нечистой силой и управлять собственной энергетикой. Но он никогда не занимался медициной. Лечить, по слухам, еще лечил — но учиться этому мастерству всегда посылал в медучилище.

— Налей мне вина, ведун, — хрипло попросила женщина. — Хоть не так чувствовать буду.

Середин кивнул, наклонился к расстеленному на полу вышитому полотенцу, на котором стояла небольшая деревянная кружка, глиняный кувшин, лежали на деревянном подносе несколько небольших копченых форелей. Он наполнил кружку, повернулся к княгине.

— Да, благодарю, — протянула она руку. — Давай скорее, а то мочи нет. — Княгиня поморщилась, мотнула головой: — Скажи, ведун, я умру?