Принц драконов - Роун Мелани

— Да. Новорожденным драконам нужно высушить крылья и заставить их затвердеть. Чтобы сделать это, они изрыгают огонь. Кроме того, они плюют пламенем друг в друга. Жареное драконье мясо — их первая еда. Сьонед задохнулась.

— Продолжай…

— К зиме они теряют эту способность. Но погляди, что случается, когда они дышат огнем на собственную скорлупу. — Он тщательно заткнул бурдюк и принялся ворошить пальцами блестящий песок.

— Рохан… — прошептала она. — Это не может быть золотом…

Он положил на ладонь полный песка бурдюк и прикинул его вес.

— Когда приедем домой, для верности я проделаю кое-какие опыты. Но ты понимаешь, что будет, если я окажусь прав?

— Ты не сможешь позволить убивать драконов… О Богиня, но ведь никому нельзя и заикнуться об этом, иначе через несколько дне!? сюда ринутся армии всех принцев на свете!

— Я что, похож на дурака? — Он поднялся на ноги и улыбнулся.

Сьонед засмеялась.

— Нет, ты похож на человека, у которого сбылось самое заветное желание. Никогда не думала, что ты такой жадный!

— О, еще какой! — Рохан рассмеялся в ответ, возбужденный своим открытием и теми возможностями, которое оно сулило. — А мое заветное желание сбылось еще в начале лета. Вот оно, стоит передо мной, грязное и потное!

— Ты что, пытаешься обольстить меня? — лукаво спросила она.

И тут все его возбуждение как рукой сняло.

— Ты ведь все знаешь об обольщении, правда? Кем он был, Сьонед? Она заморгала.

— Что?

— Кем он был? — требовательно спросил Рохан. — Мужчина, который учил тебя…

— Я не знаю. И никогда не стремилась узнать. Какая разница?

— Он что, лежал с тобой в плаще и маске? Не сказал ни слова, чтобы ты не узнала его голос? Думала, мысль о том, что ты была с другим, придется мне по душе?

Зеленые глаза Сьонед загорелись гневом, и вызванный ею Огонь заметался из стороны в сторону.

— Ты считаешь, что мне есть чего стыдиться? Это случилось давным-давно и не имеет к нам никакого отношения!

— И сколько их было, Сьонед? Она задохнулась от негодования.

— Как ты смеешь! У тебя нет права спрашивать меня об этом, даже если бы все мужчины Крепости Богини прошли через мою постель! Разве я когда-нибудь спрашивала о твоих женщинах?

Он так испугался, что даже забыл разозлиться.

— О чем ты говоришь?

— Думаешь, меня не интересует, сколько женщин Стронгхолда побывало в твоей постели? — прошипела она. — У девственников не бывает ни таких рук, ни таких губ! Это произошло всего один раз, ночью, в полной темноте, было частью подготовки фарадима и случилось еще до того, как я увидела твое лицо в Огне! — Тут Сьонед широко раскрыла глаза и шагнула к нему вплотную. — Так вот почему ты тянешь со свадьбой? Хочешь убедиться, что я не объявлю тебя отцом чужого ребенка? Как ты посмел спросить, сколько их было? А сколько было у тебя? Но обещаю тебе, милорд принц: теперь, когда ты стал моим, у тебя не будет других женщин! Может, я и не имею права спрашивать тебя о прошлом, но твое будущее принадлежит мне!

Она вылетела из пещеры, унеся с собой Огонь, и потерявший дар речи Рохан оказался в полной темноте. Он простоял так несколько минут. Здравый смысл подсказывал принцу, что он свалял дурака. Но какой-то более мудрый внутренний голос довольно хихикал. Когда Рохан осторожно выбрался наружу, его все еще разбирал смех. Он Поднял с земли нарочно оставленный здесь меч, вложил его в ножны и помедлил на краю карниза, следя за поспешным бегством Сьонед. Мало — помалу смех утих, но всю долгую обратную дорогу до Стронгхолда с лица Рохана не сходила улыбка.

Сьонед захлопнула дверь перед носом испуганной Камигвен и снова бросилась на зелено-голубое покрывало. Она не хотела объяснять, почему отклонила приглашение на вечерний пир, и не желала, чтобы ее уговаривали изменить решение. Молотя кулаками ни в чем не виноватую подушку, она дала выход гневу и прокляла всех мужчин на свете, а Рохана в особенности. Глупые, надутые индюки, толстокожие, ревнивые собственники…

Стук в дверь прервал это увлекательное занятие.

— Отстань! — крикнула она и снова принялась вымещать свою злость на подушках.

Дверь открылась, и тихий голос, совсем не похожий на голос Ками, спросил:

— Милая, может быть, я смогу чем-нибудь помочь? Сьонед покраснела как рак, вскочила и поклонилась принцессе Милар. Она только раз говорила с матерью Рохана, обменявшись с ней парой ничего не значащих слов на приеме, устроенном в честь недавно прибывших фарадимов, и теперь понятия не имела, чем объяснить этот необычный визит, для которого не было никакой причины, кроме разве что совета Андраде… Она потеряла дар речи, когда принцесса улыбнулась и уселась в кресло.