Заколдованная луна - Сандему Маргит

– Нет, – сказала Криста и попыталась вытереть слезы, но они все текли и текли. – Они жили здесь на хуторе чуть ниже. Хутор Мюггетьерн. Он не в нашем приходе.

– Верно, – кивнул врач.

Вмешался Абель.

– И он находится настолько на отшибе в своем приходе, что, очевидно, прошло немало времени, прежде чем кто-то оттуда забрел сюда и увидел, что здесь больше никто не живет.

– А нас в наших краях это тоже не волновало, – сказал доктор.

О, дорогой, одинокий Линде-Лу, забытый всем миром! Криста была вынуждена отвернуться. Лес вокруг был тих, дождь легко шумел в кронах деревьев, птицы искали укрытие в ветвях.

– Значит, единственный, кто что-то знал, – это батрак Бент Нильсен, – сказал Андре.

– Да, и он не выдал господина, – объяснила Криста. Ей казалось, что все в ней умерло. Больше всего ей хотелось уйти от них, чтобы ее оставили в покое, наедине с рвущей душу тоской. Но она заставила себя говорить нормально, ведь она же защищала Линде-Лу! – Мы не знаем, молчал ли Бент по своей воле, или же его вынудили. Но я предполагаю, что он, чтобы облегчить совесть, записал все это в балладе. Он называл «господином Педером» Пера Нюгорда, и он неправильно написал имя Линде-Лу. Но едва ли кто-то обратил тогда внимание на балладу, он не знал, как ее рекламировать, может, не мог найти никого, кто бы ее спел. Пока Ларс Севальдсен не «украл» ее вот с такого старого листка. Ведь уже не могло оставаться много экземпляров. Но тогда Бент Нильсен был уже мертв и не мог отстаивать свои права.

У Бенедикты, высокой и статной пятидесятипятилетней женщины, был такой особенный, низкий и негромкий голос, что все невольно прислушивались к нему.

– Да, батрак должен был умереть, потому что он защищал своего господина.

– Не думаю, что все было именно так, – измученно сказала Криста. – По-моему, Линде-Лу хотел, чтобы обнаружилось, что Пер Нюгорд совершил преступление. Мне кажется, он попытался напугать Бента Нильсена, чтобы все открылось. Но батрак умер от шока. Вряд ли Линде-Лу хотел этого.

«Ах, Линде-Лу, Линде-Лу, почему все должно было случиться именно так? – стонало все в ней. – Ведь я же хотела дать тебе то тепло и ту любовь, которых тебе не хватало в твоей одинокой жизни! Мы должны были прожить вместе целую жизнь, ты и я, я не вынесу мысли, что ты умер задолго до того, как я родилась! Люди, родившиеся в разное время, не должны встречаться и влюбляться друг в друга! Мой любимый, любимый, прости меня! Прости меня за то, что я не смогу никем стать для тебя!»

– Вся эта история напоминает бред сумасшедшего, – сказал врач. – Мы здесь стоим и беседуем о людях, умерших много лет тому назад, как будто они по-прежнему среди нас. Мне кажется, я немного сошел с ума от всего этого. Но давайте предположим, что все именно так, как вы и говорите! Тогда получается примерно так: поскольку батрак не смог помочь этому Линде-Лу, настал черед самого Пера Нюгорда. Да, ведь я считаю, что на лице этой ужасной мумии, которую мы подняли из озера, был нарисован больший страх, нежели это обычно бывает. Вероятно, он умер еще до того, как вывалился из лодки и оказался в бездне. У него остановилось сердце, или что-то в этом роде. Может, и на этот раз никто не хотел его смерти?

– Да, я так думаю, – ответила Криста. – Линде-Лу хотел заставить его пойти к властям и признаться. Линде-Лу не был убийцей.

– Странная история, – пробормотал ленсман.

– Да уж, – кивнул врач. – Следующим стал Ларс Севальдсен. Но почему?

– Потому что он не воспроизвел песню полностью, – предположила Бенедикте. – Или может быть… может быть, потому, что он собирался ее переписать? И потому, что Линде-Лу теперь не хотел, чтобы истина когда-то открылась.

– Почему? Почему же он сделал этот поворот на 180 градусов?

– Потому что он встретил Кристу.

– Что? – спросил Абель Гард.

Бенедикте повернулась к нему.

– Да, видите ли, господин Гард, все получилось именно так Линде-Лу увидел Кристу – и влюбился в нее. И догадайтесь, что он почувствовал, когда обнаружил, что она могла его видеть! Не ужасный его образ, а подлинного, красивого молодого парня!

Все уставились на Кристу.

– А разве не все его видели? – удивленно спросила она.

– Очевидно, нет, – ответила Бенедикте. – Он же только что был здесь! А заметили его только ты и я.